Подельник века

– Да уж, при Михал Саныче я бы уже развернулся…

Барон оставил реплику без ответа.

4

Вышеупомянутый великий князь Михаил Александрович Романов отмечал долгожданную свадьбу тихо и даже тайно, в кругу самых близких. Прежде всего со своей не совсем уже молодой и морганатической супругой – дважды разведенной Натальей Шереметьевской-Вульферт-Брасовой, которую остальные члены династии на дух не переносили и называли не иначе как «эта женщина».

А также с подрастающим сыном от этой женщины Георгием – здоровым и шустрым мальчиком двух с половиной лет, который был не просто единственным отпрыском последнего выжившего брата действующего императора, но успел появиться на свет даже до морганатического, то есть неравного брака своих родителей.

13 ноября 1910 года Николай Второй издал по его поводу закрытый указ, где предписывал правительствующему Сенату «сына состоявшей в разводе Наталии Сергеевны Вульферт, родившегося 24 июля 1910 года, Всемилостивейше возвести в потомственное дворянское Российской Империи достоинство, с предоставлением ему фамилии Брасов и отчества Михайлович».

Однако спустя почти ровно два года император подписал другой документ. И тон его был намного жестче. Указом от 15 декабря 1912 года самодержец увольнял брата со всех постов в армии и по гражданской части, лишал чинов, конфисковывал имущество, запрещал возвращаться из Европы в Россию, ну а главное – лишал Михаила Александровича права на регентство в случае собственной смерти и при малолетнем цесаревиче Алексее Николаевиче.

Впоследствии историки будут спорить, какие права на престол еще оставались у великого князя, когда спустя пять лет старший брат отречется в его пользу. Пока же выходило, что Михаил никогда уже не будет обладать сколько-нибудь серьезной властью, не сможет передать ее своим незаконнорожденным потомкам, вряд ли когда-нибудь вернется в Россию в принципе и уж точно не поучаствует в главных событиях следующего года – беспрецедентных торжествах в честь 300-летия династии Романовых.

– Не грусти. – Жена бывшего наследника престола, а Михаил Александрович официально им и был с 1899 по 1904 год, села к нему на колени и погладила его небритую щеку.

– Легко сказать… – вздохнул великий князь. Современники отзывались о нем как о весьма добром и даже мягком человеке. Но только в определенном кругу, например с женой или царственным братом. Потому что в армии, где он командовал дивизией, его знали уже как четкого, справедливого офицера с хорошо поставленным командным голосом.

– Все наладится, – добавила Наталья.

– Угу.

– В конце концов, мы долго к этому шли. И не будем слушать других.

– Да.

Жена повисла на его шее. А великий князь задумчиво посмотрел в окно французской гостиницы. Он понятия не имел, что ждет его дальше…

«Между мной и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово, что на ней не женится. И я ему безгранично верил! Ему дела нет ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России…» – писал уже Николай Второй матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне.

А мать усиленно крестилась, стоя на коленях перед иконостасом домашней церкви Зимнего дворца. «Эта женщина» – Шереметьевская, Вульферт, Брасова или уже Романова! – удивительно напоминала ей Марию Мещерскую, ту, ради которой ее покойный муж, почивший император Александр Третий, в свое время едва не отрекся от престола.

Не лучшие настроения наблюдались и в Царском Селе – загородной резиденции Романовых. Супруга действующего императора Александра Федоровна периодически конфликтовала со свекровью, но по отношению к женитьбе Михаила Александровича взгляды двух женщин полностью совпадали. «Эта женщина» и даже «эта властная женщина» – не пара мягкому Мише. Своим поступком она не только принижала честь семьи, но ставила под сомнение силу всей династии и даже всей империи. И этот нож в спину – за полгода до невиданных доселе Романовских торжеств!

Александра Федоровна, более склонная к проявлению меланхолии, нежели ее свекровь, заплакала. А лучшая подруга императрицы Анна Вырубова долго не могла унять эти слезы.

– Не грусти, все образуется. – От фрейлины можно было услышать почти те же слова, что из уст Шереметьевской по отношению к Михаилу Александровичу. Но если великий князь внимательно слушал жену и стоически принимал удары судьбы, императрица находилась во взвинченном состоянии и намеревалась что-то предпринять.

– Ты не понимаешь! Ты не понимаешь! – твердила она.

Нервозность матери быстро передалась и маленькому наследнику. Как известно, восьмилетний цесаревич Алексей был болен гемофилией и почти весь 1912 год пролежал в постели после очередной травмы. А сейчас только начинал потихоньку ходить по детской комнате с огромными заграничными игрушками, каких не было у большинства других детей.

– Мамочка, почему ты плачешь? Что-то случилось?