Подельник века

«3 комнаты с мебелью отд. для одинок. в тих. интелл. нем. сем., по жел. со столом. М. Никитская, д. № 17, кв. 3», – нет, не то, три комнаты – слишком много для одного Ратманова.

«Доктору или адвокату предл. две хор. мебл. комн., приемн., парадн. с ул., около двух конок, по жел. полн. пансион. Арбат, Годеинский п., д. № 19, кв. 2», – тоже не то, как минимум он не врач и не адвокат.

К слову о полноценной покупке жилья. Продавали тогда дома целиком, а не квартиры по отдельности. Перед агентом второго разряда с жалованьем в 30 рублей в месяц и даже деньгами, которые кто-то умыкнул из Политехнического музея, такой вопрос не стоял. Оставалось съемное жилье: квартира, комната или угол. В подобных доходных домах тогда проживала добрая половина москвичей, и Ратманов не был исключением.

Ну а в будущем уже можно было задуматься и о чем-то большем. По мере продвижения по службе. Так, околоточный надзиратель получал уже 50 рублей в месяц, чиновник для поручений типа Двуреченского – 180, а жалованье Кошко было уже на уровне генеральского – порядка 500 рублей.

«В иностранном семействе отдаются одна или две большие хорошо меблированные комнаты со столом. Б. Дмитровка, д. графа Анквица», – в иностранном семействе, гм-м… очень мило. И наверняка подороже, чем у наших…

«Комнаты с пансионом для дам. Б. Никитская, Хлыновский тупик, д. Попова, кв. № 8», – спасибо, не надо.

Какие еще были критерии? Этаж. До строительства первых высоток уже в годы советской власти и широкого вхождения в нашу жизнь лифтов самым престижным считался третий, после «генеральского» второго. Соседями там могли оказаться купцы, промышленники и даже аристократы. Окнами во двор, что подешевле, или на улицу, что подороже? Снять сразу на год – кто знает, когда Георгий в следующий раз отправится в будущее, да и отправится ли вообще… или на короткий срок – так все-таки безопаснее… С полным пансионом, когда хозяева обеспечивали постояльца всем необходимым в счет квартплаты или более дешевую жилплощадь с возможностью самостоятельно ходить по ресторанам да кухмистерским?

«Оч. дешево интелл. лицу. Отд. 2 комн. без мебели, в них тел., Расторгуевский пер., д. № 4, кв. 14», – ну куда ему без мебели-то?

Проще всего было снять меблирашку – то есть обставленую комнату с полным пансионом, но при этом неизвестными соседями, какие попадутся. Относительно дешево и сердито. На этом варианте Георгий в итоге и остановился. А именно на: «Сдается большая комната в 2 окна одинокому. П. пансион. Никитские ворота, Спиридоновка, д. 9, кв. 12».

– Слышь, друг! Ты чем там зачитался? – услышал Ратманов хриплый мужской голос.

«Ну вот тебе и близость Трубы… Сейчас попросит прикурить». – Жора нехотя поднял глаза на двух фартовых.

– Прикурить есть? – Один из них действовал, словно по написанному Ратмановым сценарию.

– Прикурить нет, но когда я тебе глаз на жопу натяну и заставлю моргать, курить тебе, скорее всего, расхочется…

Полицейский не дал двоим оболтусам опомниться. Несколько точных ударов под дых и по ногам – и вот уже оба валялись в сугробах. Прошлое как будто не давало Георгию шанса начать новую жизнь, без насилия. Ну а он как будто уже смирился с этим…

6

Цены в объявлениях, как правило, не писали. Но уже совсем скоро новый квартирант был на месте и быстро сговорился с молчаливой и покладистой хозяйкой. При начальной цене в 15 рублей остановились на 12. Не хоромы за 30, но и не жесткий топчан за 5 в комнате коечно-каморочного типа – самом дешевом и низкокачественном арендном жилье тогдашней Москвы. Владелица номеров забрала у нового жильца бессрочный паспорт для прописки. Документ он только что выправил в градоначальстве: православного исповедания, лично-почетный гражданин, не женат, отношение к отбыванию воинской повинности – ратник ополчения второго разряда. И тут второй, вот напасть…

А выбрав меблирашку для одинокого, как следовало из объявления, Ратманов свернулся на единственной кровати в позу эмбриона и закрыл глаза. Все треволнения дня были позади: пьянство, пожар, отказ любимой женщины, несколько драк, побег бывшего подельника и непонятки с подельником нынешним – то есть Двуреченским. А впереди, прямо с утра, – новая неизвестная служба…

Впрочем, снились ему не столько служба и отлов опасных преступников, сколько Рита, которая поймала в свои сети его самого и не выпускала, несмотря на решение оставить ее в прошлом. О ней он думал и днем. А ночью просыпался в необъяснимой тревоге или вовсе не смыкал глаз, как сейчас…

– Какой чувствительный оказался, – послышалось откуда-то.

Во сне или не во сне? И кто это сказал? Попаданец уже не первый раз слышал чужие голоса или непонятный шум. А по ночам или во время алкогольных возлияний видел странные сны, которые неожиданно начинались и потом столь же резко обрывались.

– Пойдем, оставим его, – услышал он напоследок.

И больше никто ничего не говорил.