Подельник века

– Тайна следствия.

– А то, что меня подозревают, уже не тайна? – Георгий осмелел и сказал это с вызовом.

После чего Двуреченский окончательно отложил бумагу, перьевую ручку и от греха подальше даже склянку с чернилами:

– Если бы поменьше трепал языком, называя моего дворника по имени, может, и обошлось бы. Никто бы и не узнал, что ты был у меня накануне!

– То есть это я виноват?

– По крайней мере, вас обязаны были допросить… – процедил чиновник для поручений.

Опять эти «Вас», «Вы», «Мы», как же они надоели пришельцу из XXI века!

– Хорошо, а могли бы вы как-то поспособствовать, чтобы Нам не устраивали допросов в начале первого же рабочего дня? Или, по крайней мере, обставили все так, чтобы на Нас косо не смотрели новые сослуживцы?!

– Вот это претензия… И кто же на вас косо смотрел? Стеша?

– Да хоть бы и Стеша! А правильнее – Стефания Марковна…

– Хорошо. – Чиновник встал и начал прогуливаться вдоль окна. – Начнем с того, что ты действительно был у меня непосредственно перед самым пожаром…

– Так…

– Вот так, да… Далее – кто там размахивал кочергой и чуть не поджег мне дорогую гардину?

– Ковер. И ты сам был пьян…

– Не настолько… И это не относится к делу… Третье – ты мог иметь и некоторый умысел поджечь дом губернского секретаря Двуреченского…

– Вот оно как! Только… коллежского! – Слова бывшего подельника Жору начали даже забавлять.

– Тогда еще губернского… А узнав, что секретарь получает повышение, решил поджечь его дом, чтобы насолить коллеге на почве зависти и давних неприязненных личных отношений…

– Серьезно?

– Во всяком случае, такой вывод могло бы сделать официальное следствие!

– Вот так, значит, да… Могло, но не сделало?

– Официальное следствие – это надзиратель Тищенко, который за шмат сала мать родную продаст, не то что родину… Ну а поскольку я давно его знаю и неформально даже им руковожу, именно я определяю, куда он, а за ним и следствие будут следовать…

– Удобно. То есть фактически ТЫ проводил мой допрос и теперь будешь курировать мою разработку?

– Да. Допрос – формальности, разработки как таковой не будет. Но…

– Но! «Но» – это всегда самое интересное!

– Но я прошу как минимум быть благодарным мне за это. За то, что я мог, но не запустил эту машину и сохранил твою тайну.

– Спасибо! – Георгий едва не бросился спасителю в ноги, но выглядело это не столько благодарно, сколько комично, если не издевательски.

У чиновника даже расширились ноздри.

– То есть, образно говоря, я теперь на коротком поводке у коллежского секретаря Викентия Саввича Двуреченского, который получил не только новый чин, но и априори лояльного сотрудника, который в будущем ничего не сможет делать без его непосредственного указания, – констатировал Георгий.

У чиновника снова расширились ноздри:

– Поводок пока еще длинный. И не нужно пытаться влезть в мою голову, предугадать мои мысли все равно не получится…

– А хотелось бы!

– Лучше зайди еще раз к Стеше и получи от нее указания.

– Да, поводок длиннее, чем я думал, – пошутил Георгий.

А у чиновника вновь расширились ноздри, уже в третий раз. Его благородный длинный нос порой выдавал эмоции, которых по-другому считать у этого загадочного человека и не представлялось возможным…

В это время в дверь постучали. Из коридора просунулась голова Тищенко, который осекся, увидев в кабинете еще и Ратманова:

– Викентий Саввич… Э-э-э… Я вам помешал?

– Да, мы еще не договорили…

– Нет, не помешали! – Жора решил самостоятельно завершить не очень приятный разговор. – Спасибо, Викентий Саввич, но служба не ждет!

Георгий нарочито низко поклонился коллежскому секретарю и вышел из кабинета. Удивленный Тищенко уступил ему дорогу.

4

Стефания Марковна привычно перебирала накопившиеся бумажки. Рядом стояла печатная машинка «Зингер». Все по классике. Барышня играючи управлялась с десятками уголовных дел и формуляров сотрудников полиции. Она была не сказать чтобы очень красива. Но молода и улыбчива. При определенных раскладах у них могло бы что-то получиться. Если бы Ратманов-Бурлак смог выкинуть из головы Риту. Пока же он даже гипотетически не представлял себя рядом с «секретаршей Двуреченского». Что, впрочем, не мешало ему перекинуться с девушкой парой ни к чему не обязывающих фраз:

– Хорошая погода на улице. Легкий морозец, но без сильного ветра. И снег падает красивыми хлопьями.

– Это вы мне?

Конечно, ей, кому же еще…

– Стеша, есть что-нибудь по мою душу? – поинтересовался он более фамильярно.

– Ратманов?

– Ратманов, Ратманов…

– Георгий Константинович?

Ратманов улыбнулся – всем же понятно, что да!

– Викентий Саввич Двуреченский просил передать, что вы сегодня заступаете на службу. И первые четырнадцать дней…

Жора мечтательно посмотрел в потолок и уже представил, как треножит по всей Москве опасных преступников. Одному из них он мысленно засунул в рот кляп. А второго уже привязывал увесистой цепью к батарее…

Но делопроизводительница пресекла его наивные ожидания:

– В ближайшие две недели ваша задача – изучить полицейские части, которые находятся в ведении господина Двуреченского. Это Мясницкая, Яузская, Мещанская, Басманная и Рогожская…

– Что значит изучить?