Подъем Испанской империи. Реки золота

И фрай Бартоломе, и фрай Рехинальдо присутствовали 11 декабря на встрече с членами Совета королевства, которых заботили Индии. Присутствовали Фонсека, Сапата, Конхильос и Галиндес де Карвахаль. Двое защитников индейцев представили меморандум, главной целью которого было повторение заявления, что «индейцы – свободные люди», как было постановлено в Вальядолиде в 1513 году{1451}. Они предлагали, чтобы Эспаньола и другие испанские колонии были воссозданы заново с индейскими поселками, в которых было бы как минимум десять христианских (испанских) семей и шестьдесят индейцев. Испанская территория Индий была бы разделена на провинции. Два «ревизора» и страж порядка (альгвасил) посещали бы каждый город раз в год. С рабами, будь то чернокожие или индейцы, нужно обращаться хорошо. Они могли жениться, если получали одобрение своих хозяев. Данные предложения были плодом взаимного труда фрая Рехинальдо де Монтесиноса и Лас Касаса. На обоих, возможно, повлияли пересказы идей Томаса Мора, чья «Утопия» была опубликована в Англии годом ранее и, возможно, была доступна на английском языке в библиотеке Сан-Грегорио в Вальядолиде{1452}. А может быть, их впечатлил Платон, который повлиял на Мора? Так или иначе, мы видим «утопическую» схему развития испанского Нового Света, героически выдвинутую двумя красноречивыми священниками{1453}.

Впрочем, многого они этим не добились. Как писал Лас Касас:

«Король был совсем новичком и передал все управление Кастилией и Арагоном фламандцам, которые не знали, кто в Испании имеет вес, а кто – нет. Они никому не доверяли, боясь, что им предоставят ложную информацию. Множество государственных дел застопорилось – в особенности те, что касались Индий, которые находились далеко и не были столь хорошо известны»{1454}.

К декабрю 1517 года правление Индиями было передано от Фонсеки Шьевру, а затем – канцлеру герцогства Бургундия Жану ле Соважу. Шьевр был умным человеком. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что суждение Фонсеки порой было узким и действовал он порой в собственных интересах. Ле Соваж происходил из семьи мелких дворян, зависевших от Шьевра. Он был настоящим носителем профранцузских идей последнего{1455}. Однако у него были свои ограничения: профессор Хименес Фернандес считал его «архетипом современного государственного чиновника, слепым проводником абсолютного государственного контроля, который со всей своей неподкупностью был гораздо более опасен, чем старомодные скользкие аморальные индивидуалисты»{1456}. Однако Лас Касас считал его «великолепным человеком, очень рассудительным, способным вести почти любые переговоры и имевшим высокие полномочия и прекрасный характер; его вполне можно было представить римским сенатором» – последнее, по меркам Лас Касаса, было высочайшим комплиментом{1457}. Лас Касас и фрай Рехинальдо определенно были ему рады и посылали ему множество писем на латыни, которую они все хорошо знали.

Первый документ, касавшийся Индий, чуткий Соваж получил в конце 1517 года, после прочтения меморандума Монтесиноса и Лас Касаса. Это было «мнение» поселенцев, которое скорее всего было составлено Хилем Гонсалесом Давилой, бывшим казначеем Эспаньолы, однако подписано оно было некоторыми «индианос» (этим словом называли тех, кто сделал в Индиях состояние и вернулся домой), в то время находившимися в Испании{1458}. Темой документа являлось то, что «индейцы не способны жить самостоятельно»{1459}. Единственные, кто дурно обращается с индейцами – чернь и крестьяне (из Испании), у которых нет добродетелей. Если король хочет изменить обращение с индейцами, то расходы превысят выгоды{1460}.

В сокращении численности индейцев Эспаньолы были повинны четыре вещи, говорили индианос: во-первых, постоянная смена губернаторов; во-вторых, переселение индейцев из одного места в другое; в-третьих, судебные тяжбы между поселенцами; и в-четвертых, слух о том, что в Индиях гораздо больше золота, чем на самом деле. Последствием этого было прибытие слишком большого количества белых испанцев в Эспаньолу. Одним из решений данной проблемы мог стать «ввоз или разрешение привести побольше чернокожих из Кастилии»{1461}. Данная идея продвигалась в качестве национального интереса Кастилии.

Это «мнение» также, похоже, касалось будущего того, что впоследствии станет Новой Испанией или «Мексикой»: «Если Ваше Высочество позволит населению ныне населенных островов поредеть, то это будет большой потерей, но в результате новых экспедиций будут обнаружены другие, гораздо более богатые и хорошие острова»{1462}.

Это было намеком на первую экспедицию от Кубы к Юкатану под предводительством Франсиско Эрнандеса де Кордовы, который вернулся на Кубу через Флориду весной 1517 года{1463}. Эрнандес де Кордова был смертельно ранен в стычке с индейцами майя, однако он повидал множество интересных вещей, включая самую интересную из всех – золотые украшения{1464}.