Он достиг берега через шестьдесят дней плавания, что в то время было самым продолжительным морским путешествием без остановки. Пигафетте было ясно, что обнаруженная ими земля крайне плодородна, однако его шокировало то, что местные жители ничему не поклонялись. Однако они, по его словам, жили от 125 до 140 лет. Они ходили голыми, спали в хлопковых гамаках, подвешенных в общинных домах, в которых могли находиться до ста человек. У них были каноэ из цельных деревьев. Они ели своих противников – но не потому, что человеческая плоть была вкусна, а потому что у них был обычай: через поедание противника можно было получить его доблести. Здесь были красивые попугаи. За топор или нож аборигены были готовы отдать все, что угодно: одну или двух дочерей в качестве рабынь, пять или шесть птиц; за расческу – двух гусей; а за маленькое зеркальце или пару ножниц – столько рыбы, что «десяти мужам не съесть». За бубенчик они давали плод под названием
На борт взошла красивая девушка и, найдя в каюте младшего офицера немного гвоздики, «с особым изыском вложила ее между губ своего естества, по его словам». Магеллан, конечно же, усердней всего искал гвоздику на Молуккских островах. Действия девушки предрекали успех.
Аборигены Бразилии, конечно же, получили плату за внимание. Именно они стали прототипом «благородных дикарей», о которых впервые написал Драйден и в которых души не чаяли более поздние европейские писатели, в особенности Руссо. Пьеса Драйдена «
Великодушные люди эпохи Просвещения вдохновлялись идеями просвещенных наблюдателей XVI века. Петер Мартир, например, рассказывал папе, что «прибывшие из Бразилии люди утверждают, что народ там живет в золотом веке… и они, естественно, следуют добродетелям». «Похвала глупости» Эразма Роттердамского была вдохновлена Бразилией, да и «Утопия» Томаса Мора находилась где-то неподалеку, ибо место, описанное им, было «к югу от экватора», но в Новом Свете. Рабле писал своего «Пантагрюэля» под влиянием слухов о Бразилии. По словам Веспуччи и других европейцев, первыми посетивших те места, эти индейцы жили в благодатном, но примитивном социализме, владея всем совместно, без всяких денег и торговли. Пигафетта припоминал, как обнаженные индейские девушки забирались на испанские корабли и отдавались европейцам с присущей им невинностью. Это впечатление позднее подтвердил великолепный французский моряк Пармантье, который в 1520-х описывал этих девушек как «необузданных жеребят»{1744}.
В своем знаменитом эссе «О каннибалах» французский писатель Монтень писал, что он встречался с людьми, побывавшими в Бразилии. Через сорок лет после Магеллана, в 1560 году, нескольких туземцев привезли во Францию и показали королю Карлу IX. К тому времени у французов имелись неплохие переводчики. Монтень спросил одного из них, о чем говорят туземцы. Как оказалось, они говорили, что им казалось необычным то, что столь великолепная страна, как Франция, управляется таким низкорослым человеком{1745}.
Среди индейцев Бразилии во времена прибытия португальцев существовали большие различия, которые дожили до наших дней. Изначальная численность населения на огромной территории нынешней Бразилии составляла примерно 2,5 миллиона человек. Ныне численность индейцев тут составляет 100 000 человек{1746} – это означает, что на протяжении веков здесь случилась демографическая катастрофа.
Магеллан и его люди задержались в Бразилии на тринадцать дней, а затем, проплыв мимо Ла-Платы и не войдя в реку, доплыли до нынешней Аргентины. Там, по словам Пигафетты, они повстречались с гигантами, которых он довольно ярко описал. К тому времени путешественники были уже далеко от берегов, которые посещал кто-либо из европейцев.