Подъем (СИ)

Это лучшие новогодние праздники в моей жизни. Я веселю своих мужчин уже в сотый раз падая со сноуборда и недовольно соплю, ожидая, пока вдоволь насмеявшись, кто-то из них протянет мне руку, чтобы, наконец, помочь выбраться из снежного плена. Я люблю свою семью. Люблю мужа, который, кажется, наконец, успокоился, убедившись, что я не созваниваюсь с бывшим и вовсе не помышляю о нашем с ним воссоединении. Не знаю, как он может сомневаться в моей верности и безоговорочной капитуляции перед его обезоруживающими объятиями, но где-то внутри ликую, зная, что он настолько мной дорожит, что готов сломить любое препятствие, способное возникнуть на нашем пути. Что же касается Семы… Возможно, он никогда уже не поверит родному отцу, не перестанет ждать подвоха, но все же против природы не пойдешь: я часто замечаю, как он поглядывает на телефон, и неумело прячет улыбку, получив очередное сообщение от отца. Наверное, это вопрос времени, и не за горами час, когда Семен перестанет его отталкивать, позволив Андрею доказать, что он провел серьезную работу над ошибками.

— Что если нам завести еще одного ребенка? — огорошивает меня муж, смакуя вино под треск догорающих в камине поленьев.

— Заводят собаку, Сережа! И, если ты забыл, мне тридцать семь. Так что, я пас.

— Ты еще вполне бодренькая, — смеется и прикрывает бок рукой, спасаясь от моего недовольного щипка. — Что? Света вон не испугалась. И ничего — жива и довольна!

— Нет уж! Я вдоволь наслушалась ее жалоб, пока она еле ходила и мучилась с отеками, — непреклонно стою на своем. — С чего вдруг тебя потянуло на подвиги?

— Задумался. Родили бы сына, я водил бы его на футбол, приобщал к рыбалке. Семен скоро школу закончит и я останусь один на один с двумя склочными женщинами!

— Ладно София, с ней действительно нелегко договорится, — вспоминаю, с каким упорством она стоит на своем, желая заполучить что-то, чем успела заинтересоваться. — Но я ведь вполне спокойная… И Семе еще далеко до поступления.

— Он решил что хочет работать в полиции. Он говорил?

— Нет. я думала, он пойдет по стопам отца.

— Торговать покрышками? — даже не пытается скрыть ехидства, поселяя на лице ухмылку. — Уж лучше пусть погоны носит.

— Знаешь что, господин Титов, — игриво прохожусь пальцем по его скуле. — Ты истинный сын своей матери!

— Кто бы сомневался, — он протягивает руку, желая привлечь меня к себе, но замирает, вымучено вздохнув, когда за его спиной хлопает дверь и с диким визгом в комнату забегает София.

— Что? — ловит малышку, устраивая ее на коленях.

— Бабай! — дочь округляет глаза и прячет лицо на его груди, при этом заливисто хохоча, когда Семен появляется в комнате с накинутой на плечи простыней.

Я в раю. В своем собственном маленьком райском местечке, где вместо пения птиц сердце согревает детский смех, вместо солнца — светят три пары глаз, а цветочный сад заменяю стены гостиницы, ставшей настолько родной за прошедшие две недели, что я, наверняка, завтра расплачусь, сдавая ключи на ресепшен.

Дорогие девушки, всех с прошедшим праздником!!!

Январь пролетел незаметно: все те же гирлянды, неон и световые инсталляции на центральной площади, те же довольные горожане и повсеместно раздающиеся поздравления. В моей семье — мир и гармония, что еще нужно для счастья? Возможно, через пару лет, анализируя свою жизнь, я приду к выводу, что добровольно обманулась тишиной и покоем в нашем с Сергеем доме, и отчетливо осознаю, что этот период был лишь небольшим затишьем перед бурей, а сейчас я наслаждаюсь неспешным течением времени и ничуть не надоедающими бытовыми заботами.

С усердием протирая полки в своем магазинчике, я уже дважды бросаю свой взгляд на часы, немного волнуясь, что всегда такая пунктуальная Нина, задерживается уже на двадцать минут. И я бы, пожалуй, ей позвонила, если бы не внезапный посетитель…

— Доброе утро, — Андрей улыбается и с нескрываемым любопытством следит за моими действиями. Его немигающий взгляд заставляет меня не на шутку разнервничаться, и я мысленно ругаю маму, с детства поучающую меня держать себя в руках.

— Привет, — получается неплохо, словно я делаю это каждый день: слегка складываю губы в улыбке и, глубоко пряча свое недовольство, возвращаюсь к своему занятию сразу же, едва с уст слетает приветствие.

— Мы могли бы поговорить? У тебя же есть кабинет? — он еле заметно кивает в сторону двери, расстегивая куртку, и терпеливо ждет, пока я найдусь с ответом.

— Есть. Но моя работница задерживается, а я не могу оставить зал без присмотра. Так что, говори здесь, — наверное, это единственный раз, когда я радуюсь такому злостному нарушению трудового договора, и продолжаю и дальше приводить в порядок деревянные стойки.

— Ладно. Семен, кажется, оттаял. Вчера согласился, чтобы я подбросил его с тренировки…

— Я знаю. И, надеюсь, что теперь ты сотню раз подумаешь, прежде, чем допустить очередную ошибку.

— Я все понял, Маш. И больше никогда не позволю себе его подвести.