Подфлажник

Из порта Ла-Специя "Медуза" снялась ночью. Первым портом захода был Тунисский порт Сусс. Судно шло вдоль Итальянского побережья, укрываясь от северо-восточного ветра, поднявшем в Тиренском море восьми бальный шторм. Таким образом, судну пришлось лечь в дрейф у острова Ельба и целые сутки дрейфовать. Дождавшись улучшения погоды, «Медуза» взяла курс на остров Сардинию и, пользуясь уменьшением шторма до четырёх баллов, дала полный ход. Ещё через сутки ветер поменялся на северный и стал дуть "Медузе" прямо в корму, что поспособствовало улучшению скорости, почти на два узла. Теперь судну ничего больше не мешало идти полным ходом до самых Тунисских берегов. В порт Сусс зашли без задержки. Выгрузив там контейнеры из крышек первого трюма и твиндека, а так же, газопроводные трубы из самого трюма, стали принимать груз соли, расфасованной в объёмистых тюках, в которых находились капроновые пятидесяти килограммовые мешки белого цвета. В заключение, на крышки первого трюма погрузили пару десятков сорока тонных пустых контейнеров. Соль шла на Лимассол, а пустые контейнеры – на Амбарлы. На третьи сутки "Медуза" снялась на порт Сфакс, где ещё выгрузили часть труб из носовой части твиндека первого трюма и, догрузили пустые контейнеры, в освободившееся место твиндека и на крышки трюма. На следующий день, "Медуза" снялась на Лимассол. Ветер был благоприятный и дул из Запада, подгоняя судно в корму. На пятые сутки, без всяких эксцессов, судно прибыло на рейд порта Лимассол. Причал был занят и капитан отдал приказ становиться на якорь. Стоянка заняла пять суток и, только на шестые сутки, «Медуза» получила "добро" для захода в порт. За эти несколько дней пути и стоянки на якоре, произошло некоторое интересное событие, которое подтолкнуло Залесского утроить бдительность. Выполняя свои должностные обязанности, он соприкоснулся с фактом контрабанды, что возбудил в нём естественный порыв бывшего спецназовца. Он снова был готов жертвовать собой во имя Отечества, которому он давал воинскую присягу. И, хотя это Отечество давно кануло в лету, Николая всё равно раздирало чувство ответственности. Находясь на маленьком участке мнимого фронта, он не мог смириться с тем беспределом, творящемся повсеместно, как на суше, так и на море. Всё больше узнавая Каримова, он каждый раз убеждался в том, что этот человек был подослан на судно специально, но его функции в криминальном контрабандном звене, для Николая были, ещё не совсем известны. Эта неизвестность, всё больше заинтересовывала его, пробуждая в крови постоянное чувство нехватки адреналина, что толкало на необдуманные, а порою и на неадекватные поступки.

7