Подфлажник

Развеяв скованность рюмочкой охлаждённой "Медовухи" и закусывая настоявшимся в горячей духовке порционным жарким в глянцевых глиняных горшках под хрустящие маринованные огурчики собственного приготовления, Ирина поведала брату о своей беде, рассказав все подробности последних событий.

– Сашенька, понимаешь, – начала она издалека. – Всё дело в том, что Николай должен был ещё несколько дней назад приехать домой. Мы с ним постоянно вели "СМС" переписку. Недавно он прислал мне сообщение с датой прилёта в Борисполь, а потом, где-то, через день пришло новое сообщение, мол, задерживаюсь по каким-то объективным причинам, типа никому не верь и ничему, я живой и скоро вернусь.

Ирина заплакала и уже сквозь слёзы стала просить брата:

– Сашенька, ну объясни мне, пожалуйста, как это понимать? Почему я должна ничему не верить и никому, и, вообще, чему мне верить? Я уже ничего не понимаю.

– Ну, всё, Иришка, вытри слёзки и выслушай брата, – Александр заканчивая трапезу, пережевал пищу, вытер салфеткой рот и, направив свой сострадательный взгляд прямо в доверчивые глаза сестры, стал предлагать ей свою версию, версию, которая была проверенная и полученная из достоверных источников, а не услышанная из средств массовой информации в частном порядке. – Во-первых, не надо так сразу воспринимать всё к сердцу. А во-вторых, если Николай прислал такого рода эсэмэс сообщение, значит, есть на то веские причины.

Ирина внимательно слушала брата, не перебивала, вслушиваясь в каждое его слово, пытаясь быть спокойной и уравновешенной. Слова брата звучали убедительно и кому, как не ему, ей оставалось верить. Брат был для неё маленькой соломинкой, за которую она ухватилась, чтобы спастись от беды, нахлынувшей на неё, словно девятый вал из картины Айвазовского.

– Ты говоришь, что Николай должен был вылететь рейсом Каир-Париж-Киев? – стал уточнять Александр. – Тогда всё правильно. Всё сходится. Дело в том, что он не зря предупредил тебя, зная о падении самолёта, на котором он должен был лететь. Ведь, самолёт Каир-Париж на взлёте упал в Красное море и все пассажиры погибли.

Александр Васильевич, по долгу своей службы, был в курсе дела катастрофы в небе Египта. В некоторые подробности его посвятили важные сослуживцы, обсуждающие случившуюся трагедию, а кое-что, он подчерпнул сам из оперативных сводок и средств массовой информации.

– Николай сообщил тебе, что он жив и скоро приедет, значит, так оно и есть, а ты должна быть готова встретить какие-то сообщения о нём, естественно, они будут по каким-то причинам не правдивыми, – продолжал раскручивать ситуацию Александр, пытаясь как можно спокойнее и доходчивее преподнести сестре свою мысль. – Может он, по каким-то причинам не вылетел этим рейсом, а успел зарегистрироваться, может ещё что-то случилось, а возможности сообщить подробности, у него нет. Так что, не кисни сестрёнка. Всё образуется. Я надеюсь, что всё будет хорошо. Главное ты уже знаешь, что Николай живой, вот и всё.

Александр Васильевич знал об участии Николая в раскрытии контрабанды на сухогрузе "Медуза". Знал он и то, что операция завершилась успешно, и никто при этом не пострадал. Он допускал, что Николай мог каким-то образом не улететь из Каира, из-за своей причастности к операции по раскрытию контрабанды, но посвящать Ирину в такие подробности он не хотел. Мужские игры не для мягких сердец. А с Ирины достаточно смерти отца, утрату которого она никак не в состоянии пережить. Александр видел, что беседа прошла благотворно, и Ирина немного воспрянула духом. Убедившись, что сестра успокоилась, Александр посчитал свою миссию законченной. Он посидел ещё немного, пытаясь разговорить сестру на отвлечённые темы, выпил чашечку чая, поблагодарил Ирину за гостеприимство и, очень тепло простившись, покинул обитель сестры, созерцая воспрянувшую одухотворённость и чувствуя её душевный подъём. Она уже нашла в себе силы, чтобы победить страх и возродила мужество, чтобы надеяться на благополучный исход назревающих событий.