Подфлажник

Владимир шутил, изрекая различные прибаутки, наполняя застолье ненавязчивым возбуждённым весельем. Светочка, оживлённая речами мужа, сияла хорошеньким, искусно омоложенным макияжем, лицом. Она улыбалась всем налево и направо, сверкая мелкими хищными зубками, показывающимися в счастливой улыбке, между открытыми узкими губами. Её тонкий острый нос, вертелся в разные стороны, в зависимости от поворота овала лица, словно флюгер. Белая копна накрученных локонов, покрывала её маленькую, слегка вытянутую в бесформенный овал, голову. Локоны кудрявились спереди и сзади, спадали до самых плеч и покрывали узкий лоб, из-под которого, поблёскивала, пара хитрых светло-зелёных глаз. Светлана была на несколько лет старше мужа, и умела уверенно держать его в своих маленьких хрупких руках, как никто другой. Стоило заговорить Владимиру с посторонней женщиной или пофлиртовать с молоденькими девицами, как она тут же метала из своих зелёных глаз злые искорки, сжимая, выкрашенные ярко-красной помадой, губки. Если лицо Светика обретало такие черты, непременно ожидался скандал. Многие знакомые знали о такой отличительной черте её характера. Но в этот вечер, Светлана была в приподнятом настроении и, даже, пыталась помогать мужу. Он наполнял пустые рюмки, а она исправно их поправляла и передавала в руки полноправных хозяев. Работая медсестрой и зарабатывая, конечно, не баснословные деньги, она умудрялась держать в своих крохотных руках не только мужа, но и семейную кассу. Однако, Владимир, зарабатывающий гораздо больше, чем жена, никаких претензий к ней не имел, хотя, иной раз у него не оставалось, даже, на карманные расходы, в то время, когда его жёнушка позволяла тратить на себя, не задумываясь о грядущем дне. Она всегда была модно одетой и выглядела по-современному. На ночных дежурствах много читала и при любом, удобном случае, пыталась блеснуть своей эрудицией. Её хорошим коньком был итальянский язык, который она знала, благодаря своему дедушке-итальянцу, оставшемуся в Одессе ещё в гражданскую войну, тогда его отец имел в городе свой бизнес, и не смог своевременно уехать на Сардинию, где оставались его родители. Так и остался жить в Одессе, где и пустил ветки семейного древа. Заметив в зале ресторана, какую-то свою знакомую, Светлана вышла к ней навстречу. Она стала к ней приближаться, виляя узкими бёдрами, и сверкая красивым вечерним платьем, ярко-красного цвета, спина, которого, к самой пояснице была открытой, а края платья заканчивались, не касаясь коленок, что вовсе не украшало её стройные тонкие ножки и плоскую фигуру. Двигалась она какой-то особой, можно сказать, даже, важной походкой и, если не знать, что она простая медсестра, можно было решить, что она птица более высокого полёта. Поздравив знакомую с Новым годом, Света поспешила обратно за стол, где продолжалось праздничное застолье. Она, как раз, подоспела в то время, когда Юра и Григорий дуплетом открывали шампанское в ознаменование прихода всего нового. За Новогодний тост выпили шампанское, после чего, Николай предложил тост «За прекрасных дам», затем дамы предложили выпить «За тех, кто в море», и вечер пошёл по накатанному сценарию. Стол был отменно сервирован и ломился от изобилия холодных закусок. От такого изобилия еды просто рябило в глазах. Николай пил немного и старался хорошо закусывать, чтобы не свалиться от «зелёного змия» раньше времени. Он взял то, что было под рукой, и стал накладывать в свою, опустевшую, тарелку. В руки попалось заливное из мяса с нарезанными кубиками морковки и яичного белка. Положил немножко себе, затем жене и стал медленно закусывать, охлаждая жар, возникший от усугублённой огненной воды.