Подгоряне

Если в гостиничных номерах, сидя у телевизоров, французы предпочитали красные и черные вина, то тут, у радиатора, с превеликим удовольствием вливали в себя белое, холодное, как лед, вино. Оно было как нельзя кстати в жаркий июньский полдень. А жара была страшнейшая. От нее страдали все, но в особенности переводчица-москвичка. Улучив паузу, когда не надо было переводить, она убегала в тень, под какое-нибудь дерево или под стену здания, где и обмахивалась, словно веером, сложенной вчетверо газетой. Пот покрывал все ее раскрасневшееся лицо, и особенно заметны были бисеринки пота на ее верхней губке, покрытой нежным пушком. Молодая женщина наслаждалась, получив маленькую эту передышку.

Всему, однако, приходит конец. Гости отправлялись дальше по своему маршруту. И поскольку комплекс находился на границе с другим районом, нам не было необходимости провожать их куда-то еще. Передали другим хозяевам прямо на месте, из рук в руки. Как всегда бывает в таких случаях, гости опаздывали: в этот час они должны были бы находиться уже в промышленном саду на берегу Днестра, там их ждали. Представители соседнего района тревожно переглядывались, делали какие-то знаки переводчице, сопровождающему.

Завершив церемонию "посошка у радиатора", проводив глазами гостей, помахав им на прощание, Алексей Иосифович основательно уселся за руль своего автомобиля. С видимым облегчением радостно возгласил:

— Ну, Саврасушка, трогай!.. Слава богу, уехали! Истинно сказано: не бойся гостя сидячего, а бойся гостя стоячего!.. Нас с тобою, Тоадер, ждет уха у генерала!..

Самый цивильный человек на свете, Шеремет наконец-то подружился с генералом, с настоящим, а не свадебно-чеховским! Его острый гастрит, который все время находился на грани перехода в язву (а может быть, уже и перешел в нее), часто заставлял корчиться от боли, лишь несколько глотков- чистого спирта малость приглушали эту боль. Генерал, с которым сошелся секретарь райкома, страдал тем же недугом, и общая беда переносилась немного полегче, как бы поделенная пополам. Отставной генерал облюбовал себе местечко возле пруда, который одним своим берегом вдавался в чащу леса, а сам пруд чуть ли не весь тонул в зарослях камыша и осоки. Таких прудов и озер было много в Шереметовом царстве-государстве, так же как и в царстве Берендеевом.

Каларашский район холмистый, с резкими перепадами, балками и оврагами, так что воде было где задержаться и выбор у генерала был большой. Из всех прудов он отдал предпочтение этому. Помимо воды тут к твоим услугам и лес с его свежестью, запахами листвы и сушняком для разведения костра и варки ухи.

Алексей Иосифович подробно рассказал мне, откуда пришла к нему эта дружеская связь с генералом.

Все началось с пионеров и комсомольцев, совершавших поход по следам героев и боевому пути 95-й Молдавской стрелковой дивизии. Когда у красных следопытов собралось достаточно материала, в городе был воздвигнут монумент в честь павших и живых солдат и офицеров этой дивизии. На его открытие были приглашены ныне здравствующие ее ветераны. Приехавший на пионерско-комсомольскую "зарницу" будущий приятель Шеремета заявил после торжеств, что хотел бы на недельку остаться в местах, через которые когда-то прошел со своим соединением. Хорошо бы, добавил он, прахчнться возле какого-нибудь водоемчика да порыбачить. Желание боевого военачальника было, конечно же, с радостью удовлетворено: не нанесет он большого урона рыбному хозяйству республики своей удочкой, и отдых его в здешних краях более чем заслуженный. Словом, генерал остался. Облюбовал местечко. Вернулся в Кишинев. Приехал оттуда уже на своей машине. Поставил брезентовую палатку под кроной самого большого дуба. Проходит одна неделя, другая, третья, а палатка стоит себе на одном месте и стоит. Генеральская "Волга" лишь изредка появлялась у хлебного магазина. Постоит там немного, "заправится" батонами и "кирпичами" и возвращается к палатке. Алексея Иосифовича это заинтриговало: уж не обнаружил ли генерал место, неизвестное местным любителям рыбной ловли? Долго не раздумывая, отправился к генералу с визитом. Застал некогда грозного вояку за потрошением карасей. Их у него было штук пять-шесть, общим весом не более полукилограмма. Тут же были приготовлены две луковицы, несколько морковок, две-три картофелины. Только и всего! Ни красных помидоров, ни горького перца, ни чесночного настоя — ничего этого не было.

Не было даже соли. И тут выяснилось, что генерал не отдыхал, а лечился.