Подгоряне

— Молоко вашей матери!.. И вы держали это в тайне от меня! — отец пробовал напустить на себя строгость, но сквозь эти его слова пробивалось, так и выплескивалось счастье, тем более великое, что свалилось на него неожиданно. — Молодец, Никэ! — прокричал он, сглатывая счастливые слезы.

Нарадовавшись вдосталь, отец начал подтрунивать над мамой. Все видящая и все понимающая, как же могла она не приметить таких важных перемен в невестке, в поведении младшего сына?! Должна же была присниться ей жена Никэ с арбузом в подоле — почему не приснилась? Может, мать увидела во сне свою невестку с клубком ниток в фартуке — все женщины из Чулука во время беременности вяжут? Ха-ха-ха!..

— Ну, ну, потише, отец!.. Разбудишь еще дедушку! — сказал Никэ отцу.

— Ну и пусть его проснется!.. Пускай и он узнает эту новость. Пусть порадуется, что скоро станет прадедушкой!.. Не каждому дано увидеть внуков от внуков!..

Но дедушка спал, похрапывая. Чтобы не потревожить его, Никэ выкатил мотоцикл до ворот мош Саши Кинезу. Лишь издалека мы услышали приглушенный расстоянием треск мотора. Село проезжал тихо, не прибавлял газу, может быть, потому, что не хотел беспокоить людей, скорее же всего для того, чтобы не всполошить собак, которые уже раза три рвали у Никэ штаны. Удивительная вещь: лошади, коровы, овцы, козы, свиньи — все домашние животные примирились с шумами и скоростями века. Все, кроме собак. Эти с злобно-плаксивым лаем набрасывались на проходившие через село машины, все равно какие, — на автомобили, тракторы, комбайны, мотоциклы. На мотоциклы — с удесятеренной яростью. Заслышав характерное тарахтенье, перепрыгивали через заборы и ворота и устремлялись за мотоциклистом, норрвя схватить его за ногу, — нередко им это удавалось. Так мстили барбосы за прерванный сладкий сон!..

— Да, это так… — продолжал рассуждать сам с собою отец, надеясь, видимо, что и я подключусь к его философствованию. — Ни в каком деле не нужно торопиться. В особенности — в крестьянском, нашем, стало быть, деле.

Тут важно уловить момент и проявить терпение. Тебе покажется, что озимые погибли. А ты подожди чуток, не торопись пересеивать… Поторопился — и прогадал. А сосед твой выждал, озимые его выжили и дали прекрасный урожай. В награду за доверие и терпение. Человек с хлебом, а ты остался в зиму с пустыми сусеками. Так-то! И с коровами мы оконфузились. Сказали колхозникам, чтобы больше не держали их, сдали на ферму. Молоко, мол, получите оттуда. И что же? Колхозники остались без молока, а ферма не справлялась даже с планом. И вышло: ни городу, ни деревне! Вот к чему приводит спешка людей, которые ходят с карандашом за ухом!.. Еще хуже, когда мы поторопились ликвидировать вообще молочную ферму из соображений специализации.

Ликвидировали легко — за один месяц. Теперь уходят годы, чтобы ее восстановить… А сколько бед приносят бесконечные эксперименты?! Было бы хорошо, если б они проводились на каком-нибудь небольшом опытном участке или в одной какой-то области, а то ведь сразу на всей огромной нашей земле!..

Вот и сейчас… Еще не успели подготовить почву под новые промышленные сады, а уже лезем с топорами в старый сад!.. С землей, как со штанами. Покуда не купил новые, не выбрасывай старые!.. Иначе будешь ходить с голым задом и все будут потешаться над тобой!..

— Ну, довольно, отец!.. Завел свою долгоиграющую пластинку! — шумнула мама. — Пускай думают о тех штанах директор совхоза и агрономы. Есть у тебя бригада, и хватит. Отвечай за нее одну!

— Я отвечаю за все. Да, да, за все!

— Ты уже наотвечался. Было такое время. К бригаде прибавили тебе еще и профсоюз, а ты и рад: "Отвечаю за все!" Ну и отвечай, коль нравится. И вообще… вообще пора спать!

— Ты, конечно, умнее всех. И всегда права, — усмехнулся отец.

Он тяжело поднялся из-за стола. Перед тем как войти в дом, долго смотрел на звездное небо. Луны не было. Отовсюду слышался треск сверчков. К полуночи похолодало. Пахло приближающейся осенью.

Я остался спать под грушей, устроившись на широкой плетеной лавке.

Слышал, как перешептываются листья под легким дуновением ветерка. Дедушка храпел и бормотал что-то во сне. Неслышно упала роса. Сон медленно подкрадывался ко мне. Глаза слипались. Но я старался держать их открытыми и продолжал думать о минувшем. Как там ни говори, но и во мне жила крестьянская косточка. Теперь вот находился на перепутье дорог — по какой из них продолжится мой жизненный путь? Все вроде бы вокруг изменилось. Явились новые проблемы, в которых пытаюсь разобраться. Неизменными остались ночи. А может, и они стали другими?

До сих пор не могу забыть потрясения, испытанного мною однажды вечером на берегу пруда. Находившийся рядом бадя Василе Суфлецелу потянул меня за рукав и указал на темнеющее небо. Там, в немыслимой вышине, меж звезд бежала одна, круглая, немерцающая. Все остальные оставались на месте, а эта стремительно убегала от них, и мы провожали ее расширившимися от удивления глазами до тех пор, пока она не скрылась за черным горизонтом.