Подготовительные курсы

– Да… Я купился… Меня пощекотали за  тщеславие. Я должен был подпрыгнуть выше всех.  А дальше – как положено Я пошёл на обман и  лжесвидетельство.

– Какой ты умный! Всё понимаешь! Тогда скажи, каким ты видишь своё будущее.

– Спроси что-нибудь попроще.

– Хорошо. Поясняю на примерах. Ты станешь взрослым, и будешь таким, как Миша?  Будешь владельцем кафе. Флаг в руки. Наташку себе подыщешь… Чего ты морщишься? Это же нормально!

– Отстань… Я жил, как люди! Как все!

–  Нет, уж лучше ты сразу живи,  – как Петя. Как дядя Петя с его тетей Полей. Чем не вариант?   Тоже – нормально. Все так живут. Кто попроще.

– Оставь меня в покое!

–  Ты же всегда хотел жить честно! Чисто!  Разве ты не понял? В этом мире каждый устанавливает норму сам себе, и сам же по ней и живёт. Редко кто поднимает планку… в основном – опускают… опускают… опускают… И говорят себе: нормально! Нормально! Нормально! Чтоб совесть не мучила!

   Да, я хотел жить честно. И хочу. Но…  Хорошо ему, следователю этому… А полежи-ка ничком, да на холодной земле…

– Это невозможно! –  снова начал  возражать я. – Ты посмотри вокруг! Ты что, следователь, с Луны свалился! Все живут одинаково! Хоть в Москве, хоть не в Москве! В клубе – и хозяева, и обслуга, и посетители… Здесь – контробандисты и пограничники – все, все… Все врут, все воруют! С учётом своего социального слоя.

– Не все.

– Все! Кому представляется возможность урвать побольше – идут по головам! Завидуют,   обманывают! Подставляют, как могут.

– Не все.

– Почти все! Девяносто девять процентов! И девять десятых! И девяносто девять сотых! Воруют! Кто может – миллиарды из бютжета, кто может – миллионы из банков, а кто не может – поллитру из супермаркета!

– Ты скоро станешь похож на тётю Полю. Ты будешь начинать свой день, обхаивая всех и вся. Жаль мне тебя, Вася…

– Себя пожалей!

– А любовь?

– Угу. Тебе рассказать, как спят с чужими жёнами, и не с жёнами, и даже не с женщинами?

– При чём здесь любовь?

– Как предают друг друга! Жена – мужа, сотрудники – шефа, а шеф – сотрудников.

– Вася, прекрати. Есть и другой путь.

– Нету!

– Есть. Ты это знаешь. Ты же был там, где нельзя соврать… Где всё – напросвет… И именно это является  Жизнью, а не то, о чём ты сейчас так горячо распинался.

– Что ты знаешь о жизни?

–  Знаю не меньше, чем ты. Ты пойми – чем ниже опускаешь планку, тем глубже падаешь. И тем труднее подняться.  Разве ты не проверил этого на своей шкуре?

– Ты хочешь, чтоб я решился на другой путь? Ты хочешь, чтоб я сделал это сознательно? Нет! Я не могу!

–  А ты ведь там был… Ты же к этому пути прикоснулся… Разве ты не помнишь, как  чуть не взлетел перед иконостасом?

–  Помню…

– Тогда вперёд.

– Нет, это невозможно…  Я – в таком дерьме…

–  Богу – всё возможно, что невозможно человекам.  Господь – и намерение целует. Помнишь, священник тебе это говорил.

– Да… но не могу…

– Тогда – поплачь.

– О чём? О ком?

– О себе…

ГЛАВА 38

    Луч прожектора давно покинул меня, а я всё ещё лежал на земле, и не чувствовал холода.

    «Тогда – поплачь» – сказал я себе, и почти заплакал…

     Ровно одна слезинка скатилась по щеке. И сразу щеке стало холодно.

– Ты так слаб? – задал я себе вопрос.

    Ответа не последовало.

    Я перевернулся на спину, и в просвете облаков увидел в тёмном ночном небе парочку звёзд.

– И с чего бы это я тут светил? – обратился я к звёздам.

   Они тоже не удостоили меня ответом.

– Ну, ладно, – разрешил я им. – Светите, если уж так…

    И вдруг Небо придвинулось ко мне. Как огромный иконостас, Небо надвинулось на меня. Грозно и маняще, и всеобъемлюще…

   Небо как будто звало меня, предлагая приобщиться своей высоте, чистоте и блеску своих светил…

     Я лежал на холодном вспаханном поле, как маленькая песчинка… как маленькая частица Бытия, подвластная  недоступным для моего понимания Законам…Там, там было моё место…

   Там была моя единственная, неповторимая и недоступная для меня норма, по которой я тосковал всю жизнь, к которой всю жизнь рвался и никак не мог достичь…

– Господи… – прошептал я, – Господи, видишь ли меня? Вот он, я, Вася Иванов, тут лежу… Если бы Ты знал, какое я дерьмо… Я опустил планку ниже плинтуса, Господи, я получил то, что заслужил. Хорошо ещё, что жив остался.  Вот, в яме тут лежу…

   Как хотелось мне подняться в высоту… Как хотелось вырваться  и подняться туда, где чисто и светло…

– Господи… Я заповеди не выучил… десять… а было бы двенадцать, я бы и их нарушил…вытащи меня из этой ямы… Вытащи, пожалуйста… помилуй душу мою…

   Порыв ветра налетел на меня.

   Я опомнился. От лежания на земле моя спина застыла.

   Я вскочил, и почти бегом припустил по полю. Как я легко бежал!  Кажется, я не падал больше даже под лучами прожекторов.

    Мне казалось, что прошла вечность, пока я выбрался на просёлочную дорогу с той стороны.

    Мои зубы так выстукивали от холода, что, казалось, эхо разносит этот звук и на Россию, и на ту страну, куда я перебрался.

    Негнущимися, холодными пальцами я включил мобильник, и набрал номер Пацюка. А ведь Пацюку ничего не стоило кинуть меня. Я ведь уже отдал ему деньги…

  Как это было бы страшно, я понял только сейчас, набирая номер.