Подиум

Там стояли четыре кровати, две из которых пустовали. На третьей сидела старуха с распущенными волосами и что-то бормотала. На четвертой постели лежала больная. В ногах у нее расположилась посетительница, она почему-то уткнулась лицом в колени.

Валентины в палате Наташа не увидела.

- Мы, наверное, ошиблись... - оглядевшись, начала Богданова. И испуганно смолкла.

Посетительница подняла голову.

- Наташенька? - Она вытерла слезы. - Ты не ошиблась. Это моя Валечка.

Больная открыла глаза и уставилась на девушек.

Наташа едва не вскрикнула от удивления и ужаса. Это на самом деле была Валя Поздеева.

- Не может быть! - невольно вырвалось у Наташи.

Это Валя?! На больничной койке лежала старуха со сморщенным лицом. Наташа помнила, как гордилась своей роскошной прической Поздеева, а теперь... сквозь редкие волосы просвечивала кожа головы. В уголках губ появились заеды. Кожа лица напоминала сухой, тонкий пергамент. Рука, лежавшая поверх одеяла, была костлявой, как у жертвы концлагеря.

- Господи! Ужас-то какой... - Наташа отшатнулась от постели.

- Да, Наташенька, да. - Женщина стиснула зубы и отвернулась. - Она уже несколько дней не встает.

Открылась дверь, и на пороге показалась медсестра с наполненным шприцем в руке.

- Пора делать укол.

Она откинула одеяло, и у девушек болезненно сжалось сердце. На кровати лежал скелет, обтянутый кожей.

Катя закрыла глаза: она не могла этого видеть. Вторая больная, жестикулируя, мычала что-то нечленораздельное.

- Сейчас вам лучше уйти. Я ввела питательный раствор, и она должна поспать, - сказала медсестра.

Наташа стала торопливо вытаскивать из сумки принесенные пакеты с фруктами.

- Да что вы! Этого она не ест.

- Все равно. - Наташа продолжала выкладывать на тумбочку яблоки, бананы, апельсины.

Катя и Наташа вместе с Валиной матерью вышли в больничный коридор. Последняя продолжала плакать.

- Как называется эта болезнь? - тихо спросила Катя.

- Кахексия - крайнее истощение.

- Не думала, что все так страшно... - Наташа прижала пальцы к губам.

- Сначала - анорексия. Ее журналисты еще называют смертельной модой, болезнью несбывшейся мечты. Потом - кахексия. С каждым днем ей становится все хуже и хуже, скоро она меня перестанет узнавать. Я только по выражению глаз понимаю, что она меня видит.

- Что же с ней случилось? - решилась спросить Богданова. - Ведь Валя казалась вполне нормальным человеком! Я хорошо помню ее по прошлогоднему показу "Весна - лето 1999". Она даже была немного полновата.

- Вот с этого все и началось. Вбила себе в голову, что должна похудеть. И непременно быстро. Целыми днями говорила только об этом...

- Да, я помню. Она и тогда, на демонстрации, сильно расстраивалась: считала, что набрала избыточный вес. Я еще пошутила - сказала, что мы не на парижских Днях высокой моды.

Валина мама тяжело вздохнула:

- Она решила иметь идеальную фигуру. Захотела быть лучше всех. Села на диету, а точнее - отказалась от еды. Мучительно борясь с голодом, жевала пищу и выплевывала ее. Пила слабительные и мочегонные препараты. Ставила клизмы, промывала желудок. Все это она проделывала тайком от меня. Я заметила, что она похудела. Валечка радовалась каждому сброшенному килограмму - и продолжала худеть. А тут еще генеральный директор Дома моды, где она работала, похвалил ее: вот, мол, берите пример с Поз-деевой - у нее есть сила воли, а у вас нет!..

Женщина опять горько заплакала.

- Сила воли... Она везде привыкла быть первой, стремилась к лидерству еще в школе. Если бы я знала, чего это ей стоило! Потом она рассказывала мне во всех подробностях, как научилась "насыщаться" взглядом: ходила по продуктовым магазинам, рассматривала витрины, представляла, будто ест все это. Чувство голода немного притуплялось. Иногда она не выдерживала и начинала есть всякую дрянь.

- Зачем?! - вырвалось у Кати.

Губы Поздеевой-старшей скривились в грустной улыбке.

- Чтобы вызвать рвоту. Говорила, что, когда начинала есть, уже не могла остановиться. Ей казалось, что желудок у нее бездонный. И она не могла насытиться.

- И вы ничего не замечали?

- Нет, - покачала головой женщина. - Днем я на работе. Вечером она уверяла меня, что перекусила где-то на стороне. Когда мы с мужем садились ужинать, Валя уходила в свою комнату.

- Садизм какой-то! - не выдержала Катя.

- Ох, девочка, не дай Господь никому пережить такого! Я заметила, что у нее стали возникать резкие перепады настроения. Только что была веселая - и вдруг срывается, кричит на нас с отцом. Сделалась злая, невыдержанная.

- Не помню, чтобы она когда-либо с кем-нибудь поругалась, - вставила Наташа.

- Да, у нее ведь очень спокойный характер. Был... Пока это все не началось. Я обратила внимание, что дочь очень быстро устает: шли вместе куда-нибудь, а она не могла угнаться за мной. Сразу появлялась одышка. По-настоящему я испугалась, когда заметила, что у нее дрожат руки. Подумала, это как-то связано с наркотиками. Потом... потом уже насильно повезла ее к врачу... - Она надолго замолчала.

- Это можно вылечить? - осторожно спросила спустя некоторое время Катя.