Подкаст бывших

Выбросив из головы мысли о прошлой ночи, я приступаю к подготовке новых выпусков. Мы запланировали выпуски о соотношении полов в мегаполисах, половой жизни одиноких родителей и о том, как сделать профили в дейтинг-приложениях более яркими – и на каждый приглашены эксперты в соответствующих областях. Мне нужно сосредоточиться на передаче. Как я уже сказала Амине, я не могу поставить под угрозу свою работу, наконец-то получив шанс оказаться в эфире.

Как минимум еще на три с половиной месяца, согласно моему изначальному договору с Домиником. Глубоко внутри я, разумеется, надеюсь, что он любит передачу настолько, что захочет вести ее и дальше – особенно в том случае, если к нам обратятся крупные спонсоры.

И все же чем больше я листаю заметки, тем больше думаю о так и не подтвержденном выпуске. Я достаточно исследовала сферу дейтинга, чтобы понять, что ни одна тема в ней не является по-настоящему новой. Наш подкаст – лишь один из огромного множества. Но радио всегда было для меня особенным благодаря его способности превращать нечто неосязаемое в предельно личное. Давать людям рассказывать истории, которые могут поведать только они.

Выпуск о го́ре – это не прорыв для радио, и я это понимаю, – но он будет моим.

23

– Почему в ньюсруме дилдо?

В понедельник утром Марлен Харрисон-Йейтс дожидается меня у стола, нависая над коробкой с секс-игрушками, которые якобы появились там ночью. На столе у Рути и Доминика такие же коробки.

– Отличный вопрос, – говорю я, отодвигая коробку, чтобы освободить место для кофе, и едва не опрокидываю магистерскую банку Доминика.

– Спонсоры, – отвечает Рути, выглядывая со своего места. – Те, что питают надежды. Они присылают нам их, чтобы мы, э, протестировали, – она давится смехом, – а затем, если нам понравится, рассказали о них в передаче.

Там не только секс-игрушки. Там еще и коробка с лубрикантом месяца для постоянных клиентов, обувь, целиком сделанная из кукурузы, и набор органического постельного белья. Уверена, у нас нет права обсуждать и половину этих вещичек в эфире НПР.

Марлен поджимает губы и возвращается к себе за стол.

Сегодня утром я слишком долго выбирала, во что одеться на работу. Хотела соблюсти идеальный баланс между профессиональным дресс-кодом и луком из серии «Хочешь еще раз увидеть меня без одежды?». В конечном итоге я остановилась на том, что не слишком отличается от моих привычных нарядов: на любимых темных джинсах, ботильонах и приталенном черном пиджаке поверх блузки с V-образным вырезом. Мы ведь все еще на ТОР. А Доминик сказал, что ему нравится то, что я ношу на работу.

Я так нервничала, что по дороге даже не смогла послушать радио. Один из моих заусенцев так сильно кровоточил, что мне пришлось обмотать большой палец двумя пластырями, а множественные оргазмы с Домиником хоть и положили конец моему целибату, но только усугубили сексуальную фрустрацию.

И коробка дилдо здесь не поможет.

– Как прошли выходные? – спрашивает Рути, пока мы перебираем коробки, раскладывая предметы по двум кучам: «БЕЗОПАСНО ДЛЯ НОР» и «ИСК ОТ КОМИССИИ ПО СВЯЗИ». Доминика еще нет, и не могу понять, рада я или разочарована. – Узнали друг друга получше?

Я избегаю ее взгляда, беспокоясь, что мое лицо немедленно выдаст, в каких именно местах мы узнали друг друга получше.

– Он подружился с моей собакой. – Я беру коробку с лубрикантом месяца. Вкус мая – лайм. – Мы же можем говорить о лубрикантах в эфире НОР?

– Что-то мне подсказывает, что нет, – отвечает Рути. – Но обувь из кукурузы – это по-своему мило, да?

К четверти десятого, когда приходит Доминик, на его столе игрушек уже нет.

– Доброе утро, – говорит он мне, бросая сумку под стол и выдвигая кресло. – Доброе, Рути.

– Доброе! – чирикает Рути и продолжает печатать.

Слова застревают у меня в горле. Не уверена, что смогу теперь вымолвить обыкновенное «доброе утро», зная, каковы его руки на ощупь у меня между ног. Зная, как он выглядит на грани оргазма. Как правильно вести себя на следующий день после секса с псевдобывшим, который записывает вместе с тобой радиопередачу? Серьезно, хотела бы я послушать подкаст об этом.

Доминик не смотрит на меня, и это дает мне возможность подглядеть за тем, как он разбирает вещи. Сегодня он гладко выбрит и одет в красную клетчатую рубашку и черные джинсы. Это же ненормально – то, что я издалека, через целый стол, чувствую запах его мыла? И я знаю, что со мной что-то не так, ведь меня не раздражает даже подбрасывание резинового мячика.

Он сам сказал, что не знает, как поддерживать «несерьезные» отношения; может быть, он и сам понятия не имеет, как поступить в этой ситуации.

Даже если ничего из того, что произошло в субботу, не было несерьезным.