Подкаст бывших

Мы возвращаемся в отель до восьми, и, поднимаясь на наш этаж в лифте, я шучу о старости и раннем сне. Только вот когда Доминик закрывает за нами дверь номера, он прижимает меня к ней и долго, долго целует, и от этих ленивых движений языком я превращаюсь в топленый шоколад.

Всякий раз, когда я тянусь к его ремню, он отметает мою руку. Я и забыла, как ему нравится, когда его дразнят, и дразнить самому.

– Медленно, – предупреждает он.

Губы уже опухли, но я провела так много времени на солнце, что слишком осоловела, чтобы возразить.

По моему бедру он взбирается рукой под мини-юбку. У меня с губ срывается стон, когда он проводит пальцем по влажным трусикам. Я берусь за твердый перед его джинсов, натирая его, но он обхватывает запястье пальцами, чтобы я прекратила. Я издаю расстроенный стон, и он смеется.

– Хочу спросить у тебя кое-что. – На сей раз он не смеется. Его взгляд приковывает меня к двери, его глаза черные, как смоль. – Ты когда-нибудь мастурбировала, думая обо мне?

– Да, – отвечаю я, нисколько не стесняясь.

– Можешь… показать мне? – спрашивает он низким голосом. – Это уже какое-то время… моя фантазия.

Почему-то я уже не могу дышать.

– Да, могу.

Пауза, а затем он вынимает руку из-под юбки. Я тяжело сглатываю и подвожу его к кровати с идеальным гостиничным бельем. Трясущимися руками я снимаю сандалии и юбку, стягиваю трусики. Я никогда не делала этого перед кем-то. Всегда казалось слишком интимным – более интимным, чем секс.

Полностью одетый, он садится на кровать рядом.

– Ты и меня должен порадовать, – настаиваю я, дергая подол его рубашки, и он соглашается.

Я кладу голову на подушку. Сердце колотится как сумасшедшее. Сначала я не уверена, смогу ли заставить себя кончить перед ним и хочет ли он этого сам. Но сила его взгляда и ожидание, скрытое в нем, двигают меня вперед. Я никогда так не открывалась ни перед кем, но хочу открыться перед ним.

Все это время я ощущаю на себе его взгляд и вижу, как сжимается его челюсть, словно он заставляет себя не реагировать. От осознания того, что он сдерживает себя, я завожусь еще больше. И перестаю сдерживаться.

– О боже, да, – говорит он, обхватывая мою щиколотку, пока я ускоряюсь. – Ты просто невероятно сексуальная.

В ответ я издаю мягкий стон. Я протягиваю руку к его рту, и он посасывает мои пальцы, а затем я засовываю их обратно между бедер. Оргазм захватывает меня врасплох – удовольствие каскадом проносится по спине мощной, быстрой вспышкой. Я все еще качаюсь на его волнах, когда рот Доминика впивается в мой.

– Это самое горячее, что я когда-либо видел, – говорит он, и от осознания того, как сильно это его завело, я жажду большего. – Хочу, чтобы ты увидела, какая ты красивая, когда кончаешь. – Он стягивает меня с кровати и подводит к зеркалу в полный рост, сбрасывая джинсы и переступая через упавшие на пол боксеры.

Он становится позади, взяв мои груди в руки и целуя шею. Я уже вся красная, а волосы взлохмачены.

– Мы хорошо смотримся вместе, – говорю я, пока его рука опускается промеж моих ног. И вуаля – я снова готова.

Я наблюдаю в зеркале, как он вводит в меня палец, а затем проводит им вверх по моему животу, оставляя полосу из влаги. Его поддразнивание мучительно, и я в полном восторге.

– Ты так меня заводишь, – говорит он. – Схожу с ума, когда я с тобой.

Когда удовольствие накатывает, накатывает, накатывает, он снова отступает. Я издаю нечто похожее на рык. Но он все равно не входит в меня, продолжая использовать пальцы, пока я не кончу снова, затуманив зеркало своим дыханием.

– Ты потрясающе себя контролируешь.

Сдавленный смех.

– Нет. Вообще нет. Я подыхаю. Просто хочу увидеть, как ты кончишь еще пару раз, прежде чем зарыться в тебя на остаток ночи.

К этому моменту мои ноги превратились в студень, поэтому я рада снова рухнуть на кровать и рада даже больше, когда он сажает меня на себя. Мне никогда не надоест чувствовать его внутри – его тепло, давление, гладкость. Поначалу мы не торопимся – размеренные движения растягивают меня сантиметр за сантиметром, а его глаза не сходят с моих. Глубже. Несмотря на его любовь к поддразниванию, так медленно мы еще никогда не трахались – к моменту, когда между нами такой контакт, мы обычно слишком друг друга хотим. Мы находим незнакомый, мучительный ритм.

– Кончи со мной, детка, – говорит он, и, может быть, дело в приказе, нежном обращении или и в том и другом сразу, но меня уносит вместе с ним.

После этого мы долго друг друга держим, как бы ожидая повторных толчков после землетрясения. Пахнет потом, сексом и каким-то приятным гостиничным освежителем воздуха, но я совсем не хочу принимать душ.

– Это было… – начинаю я, не зная, как выразить это словами. Мне нужно быть уверенной, что он почувствовал ту же страсть, что я. Что для него все тоже было по-другому.

Он притягивает мою голову к себе на грудь.

– Знаю.