Подкаст бывших

В конце концов мы вместе направляемся в ванную, чтобы принять душ, который длится гораздо дольше, чем должен (к слову, лучший душ в моей жизни). Мы натягиваем плюшевые белые халаты и заказываем еду в номер, а затем залезаем в постель и находим по телику какой-то ужасный фильм.

– Завтра, – говорит он, сжимая мою руку.

– Как говорится, только на день впереди[43]. Нервничаешь?

– Немного боюсь сцены, – признает он. – Но я знаю, что делаю, и мы репетировали несколько недель, так что все будет хорошо. Я заучил сценарий. И верю, что все получится. Ты ведь не передумала рассказать всем?

Я качаю головой.

– Нет. То, что происходит между нами… это правильно.

По краям его глаз появляются морщинки, и он говорит:

– Сперва я так бесился, что меня определили с тобой на одну передачу. Не потому, что мы приукрашивали правду, а потому, что ты охрененно привлекательная, и я знал, что буду нервничать рядом.

– Перестань, – говорю я, мягко ударяя его по груди. – Ты не нервничал!

– Клянусь! – крестится он. – Ты была привлекательным продюсером «Звуков Пьюджет», а я – противным журналистом, которого интересовали одни лишь новости, и ты меня терпеть не могла.

– Журналистом с магистерской степенью, – поправляю его я, а затем признаю: – Ладно-ладно, я тоже подумала, что ты привлекательный. Но это не отменяло того, что ты был противным, и меня бесило, что ты к тому же милый. Как только ты закатал рукава, я умерла. Финита. – Я пробегаюсь по его рукам. – Предплечья – это для меня… нечто невыразимо сексапильное.

– Эх, – говорит он. – Если бы я раньше знал, то на запись каждого выпуска надевал бы рубашки с коротким рукавом, чтобы соблазнить тебя.

– Пф, – фыркаю я, – меня так просто не возьмешь.

– Нет, – соглашается он, – но стоило попробовать.

Мы заканчиваем фильм и два куска «красного бархата», доставленные гостиничной службой, а затем сбрасываем халаты и проскальзываем обратно в постель.

– Нам не мешало бы куда-нибудь съездить в отпуск. – Пальцы Доминика играют с моими волосами, задерживаются на шее, скользят по спине. – Не по работе. Ради себя.

Звучит неожиданно приятно, а от того, что он предложил это сам, у меня замирает сердце.

– Да, не мешало бы, – мечтательно говорю я. – Куда бы ты хотел отправиться?

– В Грецию, – говорит он без промедления. – Не так уж оригинально, но я одержим мифологией с начальной школы. Три Хэллоуина подряд был Гермесом.

– Я бы поехала в Грецию. Или Испанию. Или Австралию.

– Целое кругосветное путешествие. – Он прижимает губы к моей макушке. – Идеально. Без почты и интернета… только ты и я среди древних рун и вкусной еды.

– Идеально.

Груз этого желания тяжел, особенно учитывая то, что мы должны сделать завтра. Я хочу подольше задержаться в этом мире грез – в месте, где мы можем бесстрашно говорить о будущем и знать, что вписываемся в планы друг друга. Все это происходит на самом деле. Мне приходится напоминать себе об этом, потому что иначе я не уверена, что смогу поверить.

Он первым проваливается в сон, а его пальцы замирают у меня в волосах. Я какое-то время лежу в тишине, зарываясь в него и слушая его дыхание. Все еще не верю, что это правда, но тем не менее заворожена ею.

Любовь, которую, как мне казалось, я ощутила прежде – теперь я уверена в ней.

31

Так же быстро я влюбляюсь в ПодКон. Живое выступление проходит в небольшом зале, поскольку наша фан-база несравнима с аудиторией подкастов поизвестнее. И все же я никогда не видела ничего подобного – даже когда фестиваль проходил в Сиэтле. Чуть ранее этим утром мы побродили по выставочной зоне с Домиником и Рути и поиграли со звуковым оборудованием и другими примочками, которые экспонировали спонсоры фестиваля. Мы встретились с продюсерами и ведущими подкастов, которые я слушала годами, и все это было абсолютно сюрреалистично. Одно дело – пролистать наши упоминания в «Твиттере». Другое – увидеть вживую реальных людей, стоящих ради нас в очереди.

Всех этих людей объединяет то, что большинство из нас слушает в полном одиночестве в наушниках, закрывшись от внешнего мира, – и в этом есть какая-то магия.

– Все уже почти готово, – говорит Рути, присоединяясь к нам в гримерке за кулисами.

Доминик делает дыхательные упражнения в углу, а я сверяюсь с планом выступления на диване. Прошлым вечером я нагуглила советы по борьбе со страхом сцены и настояла на том, чтобы он съел банан, прежде чем прийти сюда, поскольку они подавляют тошноту. Кроме того, я позаботилась о том, чтобы мы прибыли сюда на час раньше. Разумеется, я хочу, чтобы выступление прошло гладко, но еще больше хочу, чтобы ему было комфортно. «Мне не может быть некомфортно, когда ты на сцене со мной», – сказал он сегодня утром, и после этих слов мне захотелось затащить его обратно в постель.

Заметив Рути, он направляется к дивану. И правда выглядит гораздо расслабленнее.

– Ну что, как страх сцены? – спрашиваю я его.

Он карикатурно показывает мне два больших пальца.

– Думаю, сумею справиться без обильной рвоты.