Подкидыши для майора

В конце концов, какого ляда, я должен ей верить! Она не заслуживает. Спрошу у Польки.

Но это после…

Сначала Темный.

Затем ДНК.

Вылетаю на улицу, падаю в автомобиль. Ставлю мигалку на крышу, трогаюсь с места.

На светофоре со всей силы бью по рулю ладонью.

Больно. Острая боль пронзает сердце.

Неужели правда?

Мой сын?

Полина предала?

Хочу верить в первое. Но не могу. Боюсь жестоко разочароваться.

Не хочу верить во второе. Боюсь, сломать то хрупкое чувство, которое только успело родиться.

Тяжело вздыхаю. Врубаю мигалку. Несусь вперед, лавирую между машинами.

Скорость идет на пользу.

Мозг прочищается.

Останавливаюсь на соседней улице. С тяжелым сердцем выгружаюсь из тачки. Бегу к дому. В голове по-прежнему стучит:

Иван твой сын. Твой…Сын…Полина…обманула…украла ребенка…

На встречу бежит мужик.

Огромная туша. Шрам, рассекающий лицо.

Темный!

Твою мать, где спецназ? Оперы?

Рука взметнулась к кобуре.

Слишком поздно. Темный стреляет.

Су.. своим признанием Софа выбила меня из колеи настолько, что я забыл надеть жилет.

Боль застревает где-то рядом с сердцем. Делаю еще два шага. Падаю.

Пытаюсь встать.

Не могу. Нога тоже пробита в области бедра.

Смотрю вслед Тёмному, бегущему в ловушку подоспевшего спецназа.

Ребята в чёрном принимают беглеца.

А ко мне бегут мои оперы.

– Васюта, – шепчу из последних сил. – Возьми мои материалы, и Вани Баженова. Отправь на экспертизу ДНК. Только чтобы ни одна душа не знала. Усек? Особенно, Андреева!

– Будет сделано! – докладывает перепуганный насмерть старлей.

Хочется спать. С удивлением наблюдаю как гранатовая кровь стекает по рубашке.

Чувствую ее кожей – она теплая…

И ее очень много…

Где-то рядом орут:

– Сердце задето…

– Бедренная артерия…

Уже не слышу ответов. Мои глаза закрываются.

Последнее, что вижу перед тем как провалиться в чернильную бездну – серые глаза сына.

Если Ваня мой сын…

… тогда я не имею права умереть сегодня!

Глава 44

Виталина

– Прекрати! – делает замечание Доминика.

– Что? – удивляюсь я, и снова стучу чайной ложкой по пустой чашке.

Холеная рука ложится на мою дрожащую руку.

– Для Красовского участие в задержании матерых преступников, как для нас выбрать лак в интернет-магазине.

Кусаю нижнюю губу, пытаюсь усилием воли унять дрожь в коленях.

Не очень-то получается. Окидываю присутствующих пустым взглядом.

Показалось? Или обедающие сотрудники о чем-то шепчутся, поглядывая на нас.

Может, уже сплетня гуляет, что мы с майором того…

Жаль вычеркивать Чайковскую из списка приобретенных подруг. Она мне нравится – честная, сильная, не юлит.

Её телефон вибрирует.

Домна кидает синий взгляд на экран, читает смс.

Мгновение и выражение лица меняется.

– Не может быть, – шепчет едва слышно.

– Что случилось? – поднимаюсь из-за стола вслед за старшей подругой. Она бежит на выход, я за ней.

– Красава жив? – спрашивает у меня один из оперативников.

Что значит «жив»?

– Майор ранен, – шепчет Домна, бегущая к лифту.

– Ранен? – слово застывает на вмиг пересохших губах.

– Встречаемся в холле через пять минут.

– Идет!

Разбегаемся по кабинетам за вещами. Ровно через семь минут запрыгиваем в служебный автомобиль.

Губы Доминики трясутся, поэтому не решаюсь спросить, в каком состоянии Красовский.

Набираю Васюту:

– Красовский. Что с ним? – кричу в трубку.

– Андреева, майор дал тебе четкие указания – затихнуть и сидеть в кабинете. Вот и сиди. Без тебя справимся.

Трубка отключается.

Так грубо? С чего бы?

Руки замерзли, а зубы цокают. Только сейчас замечаю, что не застегнула плащ, китель плохо греет в такую ненастную погоду. Уже октябрь.

Синий взгляд пронзает насквозь:

– Полина, Вы с Климом встречаетесь. Это правда?

Цепенею от ужаса. Набираюсь духу, чтобы врать напропалую, но блондинка опережает, берет мою руку в свою:

– Андреева, если мы подруги, тогда не лги. Правду говорят сплетники?

Киваю.

Сквозь слезы Домна уточняет:

– Насколько серьезно?

Жму плечами. В себе-то я уверена, а вот, зная характер Клима и его бэкграунд, – в нем не на все сто.

– Я его люблю, – это всё что могу сказать сейчас.

Домне и этого достаточно. Разочарованно отворачивается к окну.

Автомобиль подъезжает к первой градской, выскакиваем, несемся вперед к крыльцу.

На посту нас останавливают, суем корочки под нос медсестре.

– Его оперируют, – сестричка роняет взгляд на часы, подмечает, – операция только началась. Вон там присаживайтесь на диванчике.

Следуем ее совету. Садимся. Время тянется неумолимо долго.

В голове одни воспоминания.

***

В первый раз встречаемся на Патриарших. Меня трогают за плечо:

– Полина, вот ты где.

Поворачиваюсь, недоуменно смотрю в зеленовато-серые глаза. Умные, по-б…. красивые, хитрые.

Клим осматривает внимательно с головы до ног. Останавливается на ботильонах, которые я так и не успела сменить на кроссовки.

Мне всего двадцать один. Но благодаря папе я вхожа во многие круги, и неудавшихся женихов в моей жизни было уже штуки три. Ровно на один вечер.

Они интересовались лишь моим состоянием и без умолку хвастались собою и своими достижениями.

Все ухоженные, подтянутые. Для чего? Чтобы выгоднее себя презентовать, продать таким богатым дурочкам как я.

Не выгорело. Слишком сильно они раздражали.