Подлянка, сэр!

— Володя, проснись! — заорала я, не отводя глаз от стремительно приближающегося грузовика. Увидела испуганное веснушчатое лицо водителя, поняла, что он пытается затормозить и не может! Машина слишком тяжелая!..

Бам!!!

Яркая вспышка. Оглушительный скрежет металла. Дикая боль. Меня подбросило вверх, а потом мягко, будто легкую пушинку, опустило вниз.

— Есть пульс, — раздался совсем рядом собранный женский голос. — Прекратить электростимуляцию. Реополиглюкин сто пятьдесят, преднизолон, норадреналин. В палату интенсивной терапии капельницу с контрикалом, сорок единиц в сутки, пантрипин сто восемьдесят единиц первые сутки, по сто пятьдесят вторые…

Перед моими глазами появилось лицо женщины, расплывчато, так всегда показывают миражи в пустыне.

— Поразительно, — сказала она кому-то. — У меня такое ощущение, что мы видели чудо.

КОГДА НОГАМ НЕТ ПОКОЯ

С момента моей выписки из больницы прошел месяц. Врачи были удивлены тем, как быстро я пошла на поправку. Они сделали кучу анализов, чтобы определить, что за вещество ввела мне девушка-убийца, но выяснить это так и не смогли. Похоже, оно вызвало резкий спазм сосудов. Было бы похоже на то, что смерть наступила от обычного скоротечного инфаркта. Один из водителей карет «скорой помощи» видел у больницы BMW с номером «777». Запомнил из-за блатного номера. Тех двоих, что приходили ко мне в палату под видом врача и медсестры, ищут. Составили фоторобот. Но толку от него нет. Оба преступника были в масках.

Олег сутками пропадает на работе. Очень боится, что злоумышленники снова предпримут попытку со мной расправиться. Нас с Машей несколько раз вызывали в прокуратуру давать показания. Но, насколько я поняла из разговоров внука с майором Пухляковым на нашей кухне, допросы Спиридонова, его жены, Кавалергардова, Алены, Майи Михайловны Уваровой ни к чему не привели. Федор Игнатьевич теперь регулярно у нас бывает, под разными предлогами. Олег по секрету рассказал мне, что жена майора отвратительно готовит. Поэтому Пухляков всегда рад приглашению у нас пообедать или поужинать. Иногда у нас появляется высокий, болезненно худой человек со впалыми щеками. Круглые желтого цвета глаза и тонкий крючковатый нос делают его похожим на сову. Это капитан Данилов, в группу которого так хотел попасть Олег. Данилов — следователь по особо важным делам. Сказать честно, я его побаиваюсь. К тому же он почти ничего не ест. Говорит, что еда мешает ему думать. Пьет кофе и много курит. После него приходится очень долго проветривать.

В целом жизнь быстро и незаметно вошла в привычное русло. Только Люся свой день рождения перенесла. Не хотела без меня отмечать.

Кроме этого, произошло еще одно знаменательное событие.

— Ума не приложу, что с этой дачей делать, — ворчала Маша. — Я свою-то, после того как Ивана схоронила, сразу продала. На даче мужик нужен. Без него никак. И почему она мне свою дачу завещала? Год назад составила завещание и никому ни слова! Хоть бы посоветовалась! Нет, спасибо Марфе, конечно. От души человек завещал, понимаю. Но мне-то как быть с ее добром?

Пока я лежала в больнице, Марии Гавриловне пришло официальное уведомление, что Лукина Марфа Андреевна завещала ей, Кондратьевой, все свое имущество. В завещании была только одна оговорка. Старую дачу Лукиных, в поселке Васкелово, продавать нельзя и сдавать никому тоже. Только самой жить. Другая странность касалась дома. Марфа категорически настаивала, чтобы дом не трогали. Не сносили и не перестраивали.

— Последняя воля, дело святое, — деловито пробасила Маша в кабинете у нотариуса, когда тот зачитал ей завещание. — Не продам, сдавать не буду, строиться тоже.

Новость о наследстве мы никому не сообщали. Народ у нас хороший, но завистливый. Ни к чему лишний раз повод давать.

— Что такого в этом доме? Была я там несколько раз, видела, — недоумевала Мария Гавриловна. — Натуральная развалюха!

Теперь у Маши только и разговоров, что о неожиданном наследстве. О наших криминальных похождениях она больше не заикается.

Еще раз вытащив из сумки купон с надписью: «Предъявителю скидка — 10 %», я надела очки и сверила название магазина.

— Точно, «Спорттовары». Идем, Мария Гавриловна, нам сюда.

Я быстренько поднялась на ступеньки.

— Да не беги ты так, Вера, — сердита прогудела в ответ Маша, пыхтя и обливаясь потом. — Из-за Люсиной придури можно ходить и помедленней. Будет у нас теперь во дворе цирк бесплатный. Людмила Марковна на коньках. Шестьдесят пять — бабка втрескалась опять! Вот уж точно шарики за ролики!

— Лично я ничего плохого не вижу в том, что Григорий Иванович научит ее кататься.

— Да ты вообще никогда и ни в чем плохого не видишь. Потому тебе на рынке гнилье и суют постоянно!

— Маша, ну что ты! Всего один раз по недосмотру картошки из ящика для отходов насыпали. Так извинились же, поменяли…

— Это после того, как я им твою картошку назад принесла. Слава богу, от покойного Викентия Кузьмича мне его наградной пистолет достался.

Мария Гавриловна наконец взобралась на крыльцо.