Подлинная форма близости

Психолог Мэри Эйнсворт проверила теорию Боулби в лаборатории, отделив младенцев от родителей на двадцать минут, а затем воссоединив их. Она обнаружила, что тип основного воспитателя ребенка был хорошим предиктором того, как тот отреагирует на разлуку, и что реакция малыша (его стиль привязанности) была мощным предиктором успеха в дальнейшей жизни. Эйнсворт выделила четыре основных категории стилей привязанности — структуру, которая выдержала более сотни повторений. В ходе исследования матери, которые последовательно и нежно реагировали на потребности своего ребенка, взращивали надежно прикрепленных младенцев. У этих детей проявлялись признаки скуки по матери во время разлуки, и иногда они плакали; но, когда мать возвращалась, ребенок быстро успокаивался и снова занимался своими играми.

Дети холодных, отвергающих, пренебрегающих или ригидных матерей становились избегающими. Они проявляли мало эмоций, казались безразличными к уходу или возвращению родителя. Матери другой группы были непоследовательны: иногда они должным образом заботились о ребенке, а иногда пытались установить контакт с ним неожиданными способами, не заботясь о душевном состоянии малыша. Их дети проявляли то, что называется амбивалентной привязанностью: они цеплялись за мать, когда были вместе, безутешно плакали, когда их разлучали, и оставались такими после ее возвращения. Дети матерей из последней группы (те, кто проявлял дезорганизующую привязанность) часто становились жертвами жестокого обращения или крайне небрежного и непредсказуемого родительского воспитания. Эти дети совершали странные поступки во время упражнения, например ходили кругами, раскачивались взад-вперед и впадали в своего рода транс.

Когда мои клиенты сосредоточиваются на ощущениях своих изгнанников, к ним часто приходит визуальный образ этих частей. За годы работы с клиентами я заметил, что образы изгнанников у клиентов соответствуют тем же категориям, которые теоретики привязанности используют в отношении детей. Некоторые видят образ плачущего, нуждающегося мальчика или девочки, которые отчаянно цепляются за них, подобно тому, как дети с амбивалентной привязанностью цепляются за своих матерей. Другие находят внутреннего ребенка, который кажется полностью отвлеченным, не осознающим или игнорирующим их присутствие либо сердито надувающим губы и отвергающим, как избегающие дети в экспериментах. Тем не менее другие изгнанники, когда клиент видит их впервые, кажутся замороженными, полумертвыми, лишенными жизненной силы или пребывающими в каком-то безумии, подобно дезорганизованным детям Эйнсворт.

То, что Боулби назвал «внутренней рабочей моделью» ребенка, — система убеждений о любви, которую несут ваши изгнанники. Существует важное исследование в области привязанности, документирующее влияние этих рабочих моделей на последующие отношения.

Повторные травмы привязанности

Действия, которые в первую очередь породили эти убеждения и эмоции у ваших изгнанников, называются травмами привязанности. Когда ваш интимный партнер делает что-то похожее на то, что делал ваш первоначальный опекун, вы страдаете от того, что я называю повторной травмой привязанности. Это события, в которых вы воспринимаете партнера как предавшего, покинувшего или унизившего вас, подтверждая первоначальное послание вашим изгнанникам о том, что они непривлекательны. Степень, в которой это послание опустошает вас, зависит от того, сколько ощущения никчемности уже несут ваши изгнанники.

Например, Дэниел и Сара пришли ко мне, поскольку оба согласились с тем, что вспышки ярости Дэниела разрушают их отношения. Они сказали, что, хотя у него всегда был вспыльчивый характер, после смерти его отца двумя годами ранее все стало намного хуже. Теперь, в непредсказуемые моменты споров с Сарой, Дэниел «просто выходил из себя». Он никогда не бил ее, но становился очень громким и угрожающим и ходил за ней по всему дому.