Подлинная история Айвенго, Робина Капюшона и прочих

Ревекку, измученную ночью в холодном и сыром подземелье, вывели из ее темницы и под конвоем вооруженных храмовников повели к месту ее последнего испытания. Гордая дочь Сиона шла, высоко подняв голову, и ее прекрасное лицо не выдавало того смятения и ужаса, которые сжимали ее сердце. Она была одета в простое темное платье, а ее роскошные черные волосы струились по плечам подобно траурному покрывалу. На ее бледных щеках горел лихорадочный румянец, а в огромных темных глазах застыли слезы. Несмотря на весь свой страх, Ревекка не теряла надежды на спасение и продолжала мысленно молиться своему невидимому, но всемогущему Богу.

Когда процессия вступила во двор, вокруг помоста уже собралась внушительная толпа рыцарей Храма в их белоснежных плащах и туниках с нашитыми алыми крестами. Они стояли молча и неподвижно, словно изваяния, и только их глаза пристально следили за приближающейся осужденной, выискивая в ней малейшие признаки колдовства и порока. Сам Великий Магистр в окружении старших братьев ордена восседал на высоком помосте, и его суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.

Бриан де Буагильбер, облаченный в полные боевые доспехи с алым плащом храмовника, уже ждал возле помоста. Его мрачное лицо было непроницаемо, словно высеченное из камня, но внутри у него все клокотало от боли и гнева. Он знал, что должен сейчас обвинить Ревекку, женщину, которую продолжал любить вопреки всему, в ужасных грехах и преступлениях. И он ненавидел себя за это, ненавидел ту клятву, которая принуждала его совершить этот подлый и жестокий поступок.

Когда Ревекку подвели к помосту, Бриан де Буагильбер выступил вперед. Его громкий голос эхом разнесся по двору:

- Я, Бриан де Буагильбер, рыцарь святого ордена Храма, обвиняю эту женщину, Ревекку, дочь Исаака из Йорка, в колдовстве, ереси и блуде! Я утверждаю, что она, пользуясь своими дьявольскими чарами, совратила меня и попыталась навести порчу на наш священный орден! Я требую для нее сурового, но справедливого наказания - испытания огнем, дабы сама природа явила нам ее истинную сущность! Если она невиновна, Господь защитит ее от пламени. Если же виновна - огонь очистит ее грешную душу и избавит мир от зла!

С этими словами Бриан де Буагильбер обнажил свой массивный меч и с лязгом воткнул его в землю у подножия помоста, словно в знак обвинения. Ревекка слушала его страстную речь, и слезы катились по ее прекрасному лицу. Она знала, что Бриан любит ее и мучается своим долгом. Но даже сейчас она не держала на него зла - только бесконечную жалость и сострадание.

Великий Магистр поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Затем он повернулся к Ревекке и пророкотал:

- Ревекка, дочь Исаака! Ты слышала обвинения, выдвинутые против тебя. Еще раз вопрошаю - признаешь ли ты свою вину перед лицом Господа и людей его?

Ревекка гордо выпрямилась. Ее звонкий голос разнесся над притихшим двором:

- Я отвергаю эти лживые обвинения! Я невиновна перед Богом и людьми! Я требую Божьего суда поединком, дабы доказать свою невиновность силой оружия!

Ее слова вызвали ропот среди собравшихся храмовников. Божий суд поединком считался привилегией рыцарства, и мало кто верил, что какой-нибудь благородный воин согласится сражаться за презренную еврейку.

Великий Магистр скривил губы в жестокой усмешке.

- Что ж, да будет так. Если до захода солнца явится рыцарь, готовый сразиться за твою честь, мы устроим поединок. Но если никто не придет к тебе на помощь, это будет неопровержимым свидетельством твоей вины! Тогда ты взойдешь на костер, и очистительное пламя избавит мир от твоего колдовства и порока!

С этими словами Ревекку грубо схватили и потащили к столбу на помосте. Она не сопротивлялась, только подняла глаза к небу и тихо прошептала молитву на древнем языке своих предков.

В этот миг со стороны раскрытых настежь для прохода окрестного народа на Божий Суд ворот прецептории послышался шум и лязг оружия. Немногочисленные привратники что-то кричали, тщетно пытаясь кого-то остановить. Толпа рыцарей Храма заволновалась и обернулась на нежданных пришельцев.

И вот во двор прецептории, окруженный отрядом вооруженных воинов, въехал величественный всадник. Это был Хьюберт Уолтер, епископ Солсберийский и личный посланник Папы Римского. Рядом с ним на боевых конях восседали Уилфред Айвенго, гордый потомок саксонских танов, и его отец, почтенный тан Седрик Ротервудский. А за ними следовал целый отряд вольных стрелков во главе с легендарным разбойником Робин Худом, грозой всех богатых и власть имущих.

Воцарилась напряженная тишина. Великий Магистр поднялся со своего места, всем своим видом выражая негодование и возмущение.

- Что это значит, сэр Хьюберт? - вопросил он, сразу узнав хорошо знакомого епископа и пытаясь сохранить достоинство. - Как вы посмели явиться сюда во главе вооруженного отряда и прерывать наш священный суд?

Епископ Уолтер спешился и шагнул вперед. В его руке был пергамент с печатью Святого Престола.