Подлинная история Анны Карениной

– Да, кстати, – сказал он в то время, когда она была уже в дверях, – завтра мы едем решительно? Не правда ли?

– Вы, но не я, – сказала она, оборачиваясь к нему.

– Анна, эдак невозможно жить…

– Вы, но не я, – повторила она.

– Это становится невыносимо!

– Вы… раскаетесь в этом, – сказала она и вышла.

Нет смысла искать разумное объяснение поведения Анны. Здесь все сошлось: ревность к Сорокиной; злость на мать Вронского; на самого Вронского, который тем не менее должен поехать к матери, чтобы подписать раньше срока (по настоянию самой Анны) подготовленные бумаги; панический страх потерять Вронского; и… да, двойная доза опиума. Сознание Анны путается, она сама не понимает, что с ней происходит.

После отъезда Вронского в конюшни (он продает своих лошадей) она отправляет ему записку:

Я виновата. Вернись домой, надо объясниться. Ради бога, приезжай, мне страшно.

Но записка не успевает застать Вронского в конюшнях, он уехал в имение к матери, с тем чтобы вернуться вечером и завтра отправиться с Анной в свое имение.

Но Анна в панике и не может ждать до вечера. Со слугой она посылает ту же записку в имение графини Вронской, одновременно дублируя ее телеграммой, но более спокойного содержания:

Мне необходимо переговорить, сейчас приезжайте.

Анна не отдает себе отчет, что телеграмма будет получена Вронским раньше записки, а в ней ничего не говорится ни о ее вине, ни о ее страхе. И что значит “сейчас”? До имения графини нужно ехать поездом, затем от станции на коляске. Вернуться “сейчас” Вронский точно не сможет.

И опять искать разумное обоснование поведения Анны бессмысленно. В это время она, без сомнения, психически больна. Она даже не узнает себя в зеркале.

“Кто это?” – думала она, глядя в зеркало на воспаленное лицо со странно блестевшими глазами, испуганно смотревшими на нее. “Да это я”, – вдруг поняла она, и, оглядывая себя всю, она почувствовала на себе его поцелуи и, содрогаясь, двинула плечами. Потом подняла руку и поцеловала ее.

После этого Анна едет к Долли. Зачем? Когда-то она спасла Долли от развода со Стивой. Возможно, она надеется, что Долли поможет ей. Но у Долли гостит ее сестра Кити. Ее присутствие только разогревает ревность Анны к княжне Сорокиной, которая в ее голове уже прочно соединилась с образом Кити.

“Кити! та самая Кити, в которую был влюблен Вронский, – подумала Анна, – та самая, про которую он вспоминал с любовью. Он жалеет, что не женился на ней. А обо мне он вспоминает с ненавистью и жалеет, что сошелся со мной”.

В результате откровенного разговора с Долли не получается, и Анна уезжает от нее, напоследок не удержавшись хоть как-то “отомстить” Кити.

– Да, я очень рада, что увидала вас, – сказала она с улыбкой. – Я слышала о вас столько со всех сторон, даже от вашего мужа. Он был у меня, и он мне очень понравился, – очевидно с дурным намерением прибавила она.

Женская месть тут прозрачна. Когда-то она то же самое говорила ей о Вронском, перед тем как отбить его у Кити на балу.

Вернувшись домой, она получает телеграмму:

Я не могу приехать раньше десяти часов. Вронский.

Ответ кажется ей оскорбительным. Она опять-таки не сознает, что это ответ на телеграмму, а не на записку, которая до Вронского дойдет позже.

Она не соображала того, что телеграмма была ответ на ее телеграмму и что он не получал еще ее записки. Она представляла его себе теперь спокойно разговаривающим с матерью и с Сорокиной и радующимся ее страданиям.

И Анна решается на совсем безумный шаг. Она сама отправляется на поезде в Обираловку, чтобы нагрянуть в имение графини и “уличить” Вронского. В ее душе соревнуются ревность и гордость.