Читаем Подлинная история Древней Руси полностью

данными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и истинную любовь со всеми великими царями греческими, с Василием и с Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсун- скую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям, а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы неизменным договор. Если же не соблюдем мы чего‑либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем. Не сомневайтесь в правде того, что мы обещали вам ныне, и написали в хартии этой и скрепили своими печатями».

Но что‑то коварному Иоанну Цимисхию подсказывало, — не будет русский князь терпеть такое унижение. Нельзя его отпускать домой. И вдогонку Святославу Ци- мисхий и его сторонники отправляют печенегов. Этим хлопцам они заплатят за работу авансом. Условие только одно — привезти «отчет о проделанной работе». Нестор:

«Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам. И сказал ему воевода отца его Свенельд: «Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги». И не послушал его, и пошел в ладьях. А переяславцы послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобе- режье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав».


Сказку про возмещение Святославу военных издержек сочинили все‑таки греки. Мол, все нормально, расплатились, и документик имеется. А как же! Все было отгружено, согласно прейскуранта, но по дороге печенеги напали — они все и унесли. Но обессилевшие русские воины, окруженные печенегами, обязательно предложили бы за свои головы выкуп. Но платить было нечем… Оплату от ромеев за военные услуги русы так и не получили.

Соответствующим было поведение Цимисхия и в отношении болгар. Когда ромеям удалось овладеть Переяслав- лем, то «украшенного знаками царской власти» царя Бориса «привели к императору. Император человеколюбиво повелел, называя его царем болгар, отпустить всех пленных болгар, предоставив им свободно идти, куда кто захочет; он говорил, что прибыл не для того чтобы повергнуть болгар в рабство, но чтобы их освободить, и утверждал, что одних только росов он считает врагами и относится к ним по–вражески». Это подтолкнуло многих болгар переходить на сторону ромеев.

Но как только война с русами закончилась, коварный Цимисхий, вернувшись в Константинополь, «последовал в императорский дворец, ввел туда царя мисян Бориса и приказал ему сложить с себя знаки царского достоинства». Болгария была присоединена к владениям Византийской империи. А голова Святослава была очень дорого оплачена деловыми кругами Хазарии, уже перебравшимися в Константинополь:

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология