Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 2

Каролина Собаньская, приехав в Кореиз через месяц после встречи с Жанной (сделать это раньше не позволили важные дела), удивилась, застав белый дом пустым. По рассказам местных татар, графиня выехала уже давно и забрала свою служанку. Она никого не предупредила и не посчитала нужным сказать, вернётся ли сюда когда-нибудь. Полька побродила по маленькому дворику, наступила в крошечную клумбу, где роняли последние лепестки жёлтые хризантемы, и с досадой стукнула по скамейке. Она не сомневалась, что её жертва сбежала. Но куда? Кто может знать об этом? Каролина опустилась на скамейку, и на её гладком лбу появилась глубокая морщина. Мошенница де Ла Мотт могла находиться в любой точке Крыма. Как же узнать, где её искать? Внезапно женщина щёлкнула длинными пальцами и радостно вскочила. Ну конечно, как же она не додумалась! Жанна никогда не уехала бы, не попрощавшись с Анной Голицыной и не уведомив подругу, что покидает её дом. Она слетела со ступеней и приказала кучеру гнать в имение Анны Сергеевны.

Голицына встретила её приветливо. Она приказала Ивану накрыть стол и приготовить комнату для Каролины, однако полька отказалась. Весь её вид выражал нетерпение. Княгиня поняла, что Собаньская приехала не для того, чтобы повидаться со старой подругой и возлюбленной.

— Анна, ради бога, прости меня, — начала полька, задыхаясь, — мне срочно нужно увидеть графиню де Гаше. В белом доме её не оказалось. Ты не знаешь, где она может быть?

Голицына задрожала от злости. Как всё-таки злопамятна и мелочна её любовница! Нет, нужно однажды выгнать её ко всем чертям, отказать от дома навсегда. Тем более её обязанности исправно выполняла Жюли, дочь покойной подруги Юлианы Крюденер.

— Зачем тебе графиня? — поинтересовалась Анна с каменным лицом. Собаньская не отличалась умом и сообразительностью и поэтому минуту думала, как ответить правдоподобно.

— Один знатный человек из столицы хочет с ней познакомиться, — наконец выпалила она, и на щеках расцвели два красных пятна, уличая её во лжи. — Ему я не могу отказать. Думая, что Жанна на Южнобережье, я обещала привезти её к завтрашнему дню. Но теперь просто не знаю, что делать… Без твоей помощи мне никак не справиться. Татары сказали, что графиня уехала навсегда. Она приезжала проститься с тобой?

Анна кивнула.

— Разумеется приезжала. Она вернула ключи от дома и распрощалась.

Каролина схватила её за руку.

— Куда же подалась графиня?

— Понятия не имею, — спокойно отозвалась княгиня. — Вам прекрасно известно, что у неё нет своего имения в Крыму, и она может приобрести дом в любой точке полуострова.

Голубые глаза польки сузились.

— Ты обманываешь меня…

— А с какой стати мне тебя обманывать? — с хорошо разыгранным удивлением произнесла Голицына. — Де Гаше никогда не входила в круг моих близких подруг, и поэтому мне нет никакого дела до того, куда она отправилась.

Полька заскрежетала зубами.

— Я тебе этого не забуду!

— Твоё дело, дорогая. — Анна Сергеевна развела руками. — Как говорится, вот Бог — вот порог. Успокоишься — приезжай.

Каролина круто повернулась к ней спиной и поспешила в экипаж. Ей показалось, что она приняла единственно правильное решение. Нужно отправиться в Петербург и просить аудиенции у императора. Его агенты быстро найдут мошенницу, и Николай I кинет её в тюрьму. Уж она сумеет расписать её подвиги! Правда, перед тем как агенты отыщут Жанну, желательно бы с ней поговорить. Если авантюристка отдаст оставшиеся бриллианты и шкатулку, Собаньская постарается отмазать её от тюрьмы. Только так — и никак иначе.

* * *

Николай I нервно расхаживал по своему кабинету, обдумывая текущие дела. Он знал, что его обвиняли в излишнем консерватизме и строгости. Но как ещё мог вести себя император? Мало кому из русских самодержцев приходилось брать престол с боем, причём в буквальном смысле этого слова. Гром пушек, свист картечи, стоны раненых… Всё это произошло поздним вечером 14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге, когда Николай I решился на подавление декабристского мятежа. Накануне он сказал себе: «Завтра я или император, или без дыхания», а брату Михаилу, когда всё было кончено, бросил с кажущимся спокойствием: «Самое удивительное, что нас с тобой тогда не пристрелили».

Постоянно вспоминая те страшные дни, Николай избрал политику кнута и пряника. Он ужесточил цензуру, следил, чтобы в его государстве не было никаких заговоров, для этого учредил Третье жандармское отделение во главе с Бенкендорфом, которое стало ведать делами сыска и внутреннего контроля за инакомыслием. С большим рвением император усмирял кавказские народы. Именно в его правление Россия получила нелестный статус «жандарма Европы». Николай дал себе зарок: пока он живёт и дышит, революция больше не проникнет в страну. Не менее ревностно он стал следить за тем, чтобы пресекать, по возможности в зародыше, революционные выступления в соседних странах Восточной Европы.