Подлинная история 'Зеленых музыкантов'

Разорительная вещь война, и я здесь скорее не о человеческих жертвах и разрушениях говорю, а о том, сколько выпито, съедено и взято чужого бесплатно. Совершенно очевидно также, что мир все же настолько богат, что может себе позволить любые войны. Вот, к примеру, Россия. Бесполезно истратила на Чечню немыслимое количество неизвестно откуда взявшихся для этого денег, и ничего, хоть бы хны. [...]

(299) Фамилия настоящая. Все друзья моего отца, насколько я их помню, были спившимися альпинистами, футболистами, хоккеистами. Один был саксофонист. Он играл в кинотеатре "Совкино", и меня к нему хотели отдать в ученики, но потом сочли, что у меня слабые легкие. Остались лишь фамилии Гунька Цыбин, Ваня Маевский, Алеша Задоя, Костя Зыкин. Они все исчезли. А куда - мне решительно неизвестно. [...]

(300) См. комментарий 249. Выражение из того же ряда. Типа "Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным".

(301) [...]

(302) Замечу как автор всего, что здесь понаписано: девушка делала это не только с меркантильными целями, но и повинуясь некоему древнему инстинкту, который, на мой взгляд, является одним из оберегающих факторов человеческой цивилизации и против которого безуспешно борются феминисты и феминистки всех полов.

(303) Это - странный гул родного племени, сохранившийся от тех дней, когда все мы плясали у костра и кушали друг друга. А то, что это было, можете не сомневаться.

(304) К использованию "чо" в художественной прозе и жизни мне надоело придираться, поэтому возьмусь теперь за "однако", тоже являющееся составной частью "сибирского колорита".

...Однако, как честный человек тут же должен признать, слово это многоемкое и вполне имеет право на существование, поскольку не несет в себе агрессии, а скорее является буфером между цивилизацией и суровой окружающей реальностью.

(305) Эх, дядя Сережа! Однако забыл, ли чо ли, как один философ сказал: "Женись - и ты раскаешься, не женись - и ты раскаешься, женись или не женись - ты все равно раскаешься"?

(306) Россия возродится, пока есть (другой вариант - ест) блины.

(307) Стопка - стеклянная емкость для водки размером с рюмку, но без ножек. Семейства того достатка, каковым обладали Иван Иваныч и его покойная мама, из рюмок практически не пили. Потому что красивую посуду большевики тогда тоже "давали-выбрасывали" (см. комментарий 286). Кстати, те самые стопки да "стаканчики граненые", которые "упали со стола", нынче стали антиквариатом, чего нельзя сказать о советской власти.

(308) Лампадка в России теплилась всегда, иначе все давно бы сошли с ума и одичали, а это хоть и происходит каждый день, но, слава Богу, в ограниченных размерах. Я верю...

(309) Неоднократно было отмечено, что сибирячки очень красивые, чего не скажешь о сибирских особях мужского пола, которые весьма часто являются выродками и плешеголовыми толстяками вроде меня. Очевидно, здесь налицо тайны генной инженерии, решительно направляющие положительные стороны натуры коренного населения Сибири и примкнувших к нему покорителей и ссыльных только в один пол, а все отрицательные стороны концентрирующие в поле противоположном и недружественном. [...]

(310) Потому что горячей воды не было, естественно. Зато Духовность, знаете ли, была. [...]

(311) , и высокая тоскливая тайна была в этих его словах.

(312) , и ей вдруг показалось, что она все теперь знает наперед, все-все-все, да.

(313) , кривясь от собственной пошлости и

(314) с той горечью и той мудростью, каковых у нее никогда раньше не было и уже никогда больше не будет в этой вещной жизни.

(315) Вот все говорят, и я в том числе, что СССР был говенной страной. А он, тем не менее, предлагал своим гражданам кучу развлечений, полезных для ума и тела. "На литобъединении" можно было выявить свой талант или стать клиентом КГБ; бегая на лыжах, можно было поправить здоровье или сломать ногу; в театре можно было посмотреть "Гамлета" или "Кремлевские куранты"; на вечеринке можно было потрахаться и не получить венерическое заболевание. Односторонних описывателей тоталитарных ужасов СССР - к ответу. [...]

(316) [...]

(317) Этот вид, действительно, настолько до сих пор красивый, что он попал на новую купюру достоинством в червонец, выпущенную правительством обновленной России, успешно борющимся с инфляцией. В чем каждый может легко убедиться прежде, чем купит на эти деньги две бутылки "Жигулевского" пива или четыре белых батона (цены середины 1997 года).