Подлинная жизнь Дениса Кораблёва. Кто я? «Дениска из рассказов» или Денис Викторович Драгунский? Или оба сразу?

Меня примерно за полгода до этого мама привела в Мавзолей. Ленин был пожухший, пожелтевший, какой-то просто как будто копченый. Я подумал, но вслух говорить этого не стал. Зато Сталин как новенький – желто-розовый, в светлом мундире, с зачесанными черными волосами. Так что год был и в самом деле фантастический; да еще вдобавок обещали построить коммунизм через двадцать лет, то есть к 1980 году.

У папы было много друзей. Знакомых, приятелей, писателей, художников, компанейских ребят из ресторана, чтобы просто не сказать – собутыльников.

Но главных друзей было несколько. Прежде всего – школьные друзья. Женя, Рувик, Игорь и Абик. Евгений Иосифович Крейнин, Рувим Александрович Курс, Игорь Иванович Егоров и Абрам Львович Штейн. Женя и Рувик были, насколько я помню, самые обыкновенные советские служащие. Игорь – большой советский начальник, руководитель конторы под названием «Главбоеприпасспецстрой». Абик же заведовал кафедрой зарубежной литературы в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза. Сначала они – уже во взрослом состоянии – общались вчетвером, Абик прибился к компании чуть позже. Встречались регулярно, чуть ли не раз в месяц, а может быть, чаще. В основном, как я помню, у нас. Папа все время звонил им и приглашал к себе. Сидели и часами болтали о какой-то, на мой взгляд, полнейшей чепухе. Вот просто ни о чем. Я никак не мог поймать ниточку их разговоров. Но при этом они все время хохотали, хлопали друг друга по коленкам, что-то вспоминали, произносили какие-то имена. Пили. Не очень много, но все-таки. Две бутылки на четверых – самое маленькое. Иногда приходили с женами.

Жену Жени Крейнина звали Нина Георгиевна Самошина. Она была из богатой русской купеческой семьи, из тех купцов, которые сумели ловко переделаться в «нэпманов» в 1920-е годы. Она была вся увешана бриллиантами, изумрудами, брошами, камеями и прочими драгоценностями. Худенькая, курносенькая, глазастенькая, чуть-чуть похожая на маленькую очаровательную собачку. Жене Крейнину не давали на ней жениться родители-евреи. У него была правоверная семья, и жениться на «гойке», она же «шикса», – это же ужасный скандал. Во время большого семейного обеда Женя в очередной раз сказал, что хочет жениться на Ниночке, папа с мамой в очередной раз сказали: «Никогда, через наш труп». – «Нет, это вы будете шагать через мой труп!» – картинно воскликнул Женя, взял столовый нож и в присутствии всех собравшихся на семейный обед дядюшек, тетушек, дедушек и бабушек стал пилить себе вены. Нож был тупой, крови получилось немного, но достаточно, чтобы две тети упали в обморок, а два дяди закричали: «Да пускай сходит с ума как хочет, оставьте мальчика в покое!»

Женя был майор в отставке. Иногда ходил в майорском мундире, в галифе, на петлицах значки автомобильных войск – колеса с крылышками. Удачливый на своем невысоком уровне службист, «усовершенствовал свой отдел и получил почетную грамоту министерства», на полном серьезе говорил Женя. А Нина… я даже не помню, чем занималась Нина. Может быть, вообще ничем. Но принесла Жене в приданое чертову груду того, что Женя называл словом «камушки». Возможно, они их помаленечку продавали и жили не нуждаясь. Женя любил «камушки». Он говорил папе: «Витя, у тебя хорошие гонорары. Надо покупать камушки». – «Зачем?» – спрашивал папа. «А вот случись что-нибудь, – серьезно говорил Женя, – камушки в карман – и бегом». – «Куда бегом? – хохотал папа. – Да ты до вокзала не добежишь». Женя уговорил папу купить телевизор. Можете себе представить, до 1963-го, кажется, года, у нас не было телевизора. У тети Стаси, жившей в коммуналке, уже в 1957 году был телевизор КВН с линзой, в которую наливали кипяченую воду, а у нас – не было. «Купи телевизор, – говорил Женя. – Купи телевизор, это расширит твой кругозор». Папа хохотал. «Купишь телевизор, – продолжал уговаривать Женя, – увидишь там что-нибудь смешное, напишешь рассказ, получишь гонорар и окупишь». Папа хохотал еще громче. Женя был мудаковат, но папа его очень любил. «Олух! – говорил ему папа по телефону. – Ты просто олух! – Но тот не слышал. – Диктую по буквам! – кричал папа: – Осина! Липа! Урология! Хер!» Олух-то олух, но старая школьная дружба пересиливала всё на свете. Да и вообще Женя был добрый человек. Мне он подарил набор слесарных инструментов (я им пользовался чуть ли не до сорока лет) и старый, но прекрасный фотоаппарат «Фойхтлендер».