Подлинные сочинения Фелимона Кучера

Бизоны остановились, пощипывая траву. Мы поспешили разъехаться, чтобы не спугнуть стадо. Двигались мы осторожно, крадучись, если можно применить это слово для всадников. Бизоны снова тронулись, медленно спускаясь по склону холма, но то и дело останавливались.

Вдруг один бык, отдыхавший в тени деревьев и упущенный нами из виду, выскочил из рощи и побежал к стаду. Должно быть, он приметил нас и испугался. Его страх передался остальным быкам, и всё стадо резко двинулось с места, хотя мы находились ещё довольно далеко.

– Они убегают!

Это кричал Граф. Его голос выражал крайнюю степень возмущения и досады.

– Я же говорил, что нечего тянуть резину!

Да, бизоны бросились наутёк. Тут и началась охота. Бизоны тянулись один за другим, два быка составляли арьергард. Последний из них, судя по росту, косматому лбу и огромной бороде, был патриархом стада и давним властелином степей. Вид этих огромных животных представлял какую-то необъяснимую смесь ужасного и смешного, когда они прыгали с ноги на ногу, поднимая и опуская тяжёлую голову и плечи и вскинув хвост с густой чёрной кисточкой на конце. А их глаза, полные ярости и страдания, зыркали по сторонам с такой уморительной выразительностью, что напоминали карикатуру.

Я мчался за ними, постепенно сокращая расстояние, и старался подойти на пистолетный выстрел. Однако сделать это было вовсе не так просто, как представлялось поначалу. Лошадь моя была напугана и явно не видела ничего забавного в бежавших перед нами бизонах.

Послышался выстрел, и я увидел, как по правую руку от меня рухнула, перевернувшись через голову, жирная корова, подстреленная капитаном Бином. Он тут же спешился, дабы заявить свои права на лохматую бизонью тушу. Я же продолжал скакать дальше. Мало-помалу я настиг стадо и поравнялся с Графом Диксоном, хищно оскалившимся и угрожающе улюлюкавшим, что заставляло испуганных бизонов перебирать ногами по возможности быстрее.

Я высмотрел для себя жертву покрасивее и удачным выстрелом в упор уложил быка на месте. При этом я промчался значительно дальше и вынужден был повернуть обратно, чтобы добраться сквозь пыль к упавшему в траву исполину. Остальные охотники проскакали дальше.

Бизон лежал, подрыгивая ногами, храпя и изнемогая от страданий. Я спешился и подошёл к подстреленному мной животному. Я никогда не любил охоту и не жаловал охотников. Собственно, и в этот раз я не имел намерений убивать никого, но меня заворожил общий задор, общая жажда охоты. Теперь же, когда дело было сделано, я смотрел на бедного зверя с жалостью. Зачем я убил его? Ведь я не был голоден, я не нуждался в его шкуре. А он лежал у моих ног в крови и содрогался в предсмертных конвульсиях. Его размеры, вызвавшие у меня восхищение, теперь лишь усиливали возникшую во мне жалость. Бизон был огромен, но беспомощен. И потому поступок мой с каждым мгновением казался мне всё более жестоким и злым. Могучая туша, покрытая пропылённой насквозь грубой шерстью, воплощала собою древность жизни. И вот я эту жизнь разрушил из пустого спортивного интереса. Из-за больших размеров бизона мне показалось, что я разрушил не одну жизнь, а целых сто. Быть может, так оно и было…

Охотники долго не возвращались, рассыпавшись по прерии; когда же собрались вместе, уже темнело. Выяснилось, что было убито восемь бизонов, но никто из нашего отряда не взял себе никакого мяса, разве что капитан Бин и кто-то ещё из ренджеров вырезали куски со спины – самые лакомые части. Остальное осталось гнить…

Мне думается сегодня, что эта охота была самым печальным событием за время нашего похода.

– Господа, это было чудесно! Я никогда не получал столько удовольствий сразу! – кричал Диксон, размахивая руками, словно стопроцентный псих. – Какая скачка! Какой азарт! Неповторимо! Какая же прелесть, что индейцы имеют возможность вот так носиться по степи и гонять этих здоровенных быков! Однако мы увлеклись охотой, джентльмены, и совсем забыли про нашего любезного князя Алексея. Взгляните на его лицо. Ему-то совсем не до охоты, друзья.

– Да, не стоило отвлекаться, сударь, – согласился Пит Питерсон. – Но разве вас можно было остановить? Теперь нам придётся сделать привал.

– Здесь вполне удачное место, – сказал Пьер.

– Вполне, – согласился с ним Антуан Горбушка.

Ренджеры, не дожидаясь приказа, начали устраивать лагерь.

Ночью оттуда, где остались лежать убитые бизоны, донеслись волчьи голоса. Нет ничего заунывнее и страшнее полуночного волчьего воя, скажу я вам.

– А что, Пьер, – заговорил Граф, – нельзя ли как-нибудь достать череп кого-нибудь из Поуней?

– Череп? Нет.

– Почему нет? Ты же сам сказал, что после оспы каждая деревня Поуней будет похожа на кладбище. Неужели там не отыщется завалящей черепушки?

– Нет. Нельзя брать череп! – Метис решительно отверг просьбу Графа. – Я могу убить кого угодно, не никогда не буду беспокоить умерших.

– Но я не собираюсь никого беспокоить. Я просто возьму череп.

– Зачем вам череп, мистер Диксон? – подал голос князь Алексей Алексеевич.