Подлодки адмирала Макарова

Кондукторы и матросы задыхаются в дыму, задраив межотсечную дверь. Приточку кислорода увеличить нельзя — пожар разгорится. Замотав мокрыми тряпками лицо и руки, они гасят горящую изоляцию, падают от электрошока, подымаются и снова борются за спасение лодки. Все это в дыму и почти полной тьме, нарушаемой лишь тощим мерцанием лампад, которым тоже не хватает воздуха, и искрением коротких замыканий.

«Катран» вырвался за боны.

— Срочное всплытие! Самый полный вперед!

Волны кипят. Вокруг вынырнувшей из воды рубки — град разрывов. Морской воздух проникает в спертое пространство. Изрядно встряхивает снова — прилетел тяжелый «чемодан». Под занавес проснулся форт. Одна надежда на машинное, десять минут — и туркам останется стрелять разве что по пустой воде. Несмотря на опасность, Ланге тщательно осмотрел бывшее место стоянки броненосца. Слава тебе, Господи, в четвертый раз на него охотиться не придется.

Снова мощный взрыв.

— В первом отсеке поступает вода!

— Во втором отсеке поступает вода!

Ланге протиснулся в нос. Помпы справляются. Пока. Хлором попахивает, замочило-таки аккумуляторные ямы.

Все хорошее когда-нибудь кончается. Плохое тоже — иногда. Наконец, разрывы утихли. Машинное доложило, что огонь потух. «Катран» на восьми узлах идет к Балаклаве.

Двое погибло: помощник механика в корме от электротока и матрос в носу ударился головой о задрайку. Отравленных дымом, обожженных, ушибленных — половина команды. Подлодка изранена и беззащитна, напади бакланы — заклюют. А настроение бодрое. Пусть знает турок — бонные укрытия, большая скорость хода, охота на броненоске, никакие другие преграды от подлодки не спасают. Она похозяйничала снаружи и на рейде, потом ушла, хоть соль на хвост посыпай.

Тем не менее, слушая на протяжении двух суток непрерывно поступающие сообщения о ранениях «Катрана» и принятых временных мерах, абы дойти до Крыма, капитан-лейтенант подумывал, что заключительная часть эскапады — излишество. Но вслух не произнес, экипаж должен свято верить в непогрешимость командира.

Глава пятая

Обновленный «Константин», вооруженный семидюймовками на носу и корме, артиллерией помельче и торпедными катерами, отправился к болгарским берегам, эскортируя сразу шесть судов с подкреплением для русской армии.

После затопления турецкой речной флотилии передовые части генерала Гурко выдвинулись к Шипкинскому перевалу, без особых потерь форсировав Дунай. Окруженные турецкие гарнизоны сдавались. Для решительного перевеса морем перебрасывались подкрепления. После Шипки планировалось соединение с сербами, тогда путь к османской столице открыт.

С «Константином» вышли «Акула» и «Пиранья». Освободить из «карантина» экипаж «Терпуги» адмирал не позволил. Британия обвинила Россию в подрыве своих судов на русских минах. Аркас клятвенно заверил, что после безобразий в Золотом Роге ни одна мина не покинула арсенал. Владыкам морей намекнули, что их суда могли столкнуться в тумане друг с другом, и настоятельно предложили воздержаться от рейсов в район конфликта. В ответ последовала нота, что островитяне сами изволят выбирать, куда ходить их судам, а куда нет, и в советах они не нуждаются. Словом, и без того сложные отношения натянулись. Конфуз по поводу возвращения «Терпуги» без торпед, отсутствия реляции об атаке на вражеские корабли и более чем странного заточения в изоляцию пока не вышел за пределы Севастополя, а судовые документы британского контрабандиста не покинули адмиральский стол. Аркас ждал, что по ведомству жандармерии или иных императорских служб ябеда рано или поздно докатится до Санкт-Петербурга. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.

Не вышел и «Катран». Его отбуксировали в Николаев. Ремонту — на месяц, а то и дней на сорок. Да и экипажу восстанавливаться-лечиться.

Милях в двадцати от берега, немного южнее дунайского устья, Макарову доложили о четырех дымах, двигающихся спереди-слева наперерез. Он поднялся на мостик и взял бинокль, потом замысловато выругался.

Не верьте, что военные моряки всегда ищут боя. Одно дело доблесть, другое — ответственность за шесть невооруженных пароходов, полных людей, лошадей и оружия, потому не дающих больше восьми-девяти узлов. Не сбежать, говорит простая арифметика. До устья Дуная, где можно укрыться под дулами береговых батарей, миль шестьдесят, не менее семи часов хода. До дымов порядка десяти миль, и турки не могли не заметить конвой. Значит, если устроить догонялки, за три-четыре часа они выйдут на дистанцию огня.

Можно, конечно, развернуть транспорты к берегу, поставить пароход между ними и османской эскадрой, затем принять бой. С четырьмя катерами и двумя лодками шансы неплохие, если бы не одно «но». Броненосцы и небронированные канонерки имеют превосходство над «Константином» в скорости самое меньшее на два узла, с лодками и сравнивать больно. Если турки просто обойдут по дуге, потеряв лишний час, кавторангу останется рассматривать в бинокль избиение беззащитных русских судов. Да, есть еще катера, они обгонят любой турецкий корабль. Да только запас хода у них — кот наплакал.