Подмена

Мы остановились возле Ремальда. Каждая жрица должна подойти к жениху, поцеловать его обручальный перстень, коснуться им лба и занять место напротив горящего факела. Цвет моего пламени — белый — символизирует чистоту помыслов брачующихся. Какая ирония. Айлаайя до мелочей все продумала, тонко просчитала, как разрезать мое сердце на маленькие кусочки. И если остальные гости присоединятся только к финальной части ритуала, когда на спинах брачующихся проявятся узоры, то мне предстояло насладиться всем трехчасовым зрелищем.

Рем на меня не посмотрел ни разу. На дриаду — тоже, даже когда отвечал на вопросы жреца и произносил положенные по ритуалу клятвы.

Солнце катилось к горизонту и, когда его последний луч растаял, на спинах новобрачных вспыхнули витиеватые золотистые рисунки в виде корней. Хвалебную песнь я не пела, а, когда к ритуалу присоединились другие гости — и вовсе сбежала. Взгляд Рема не видела, но чувствовала.

Последний. Прощальный. Полный невыносимой тоски.

Гребаная жизнь!

Пробегая мимо фуршетного стола, подхватила бутылку чего-то алкогольного и сделала крупный глоток.

Огненный ком обжог глотку и, опалив пищевод, медленно опустился в желудок.

— Возможно, леди предпочитает что-то более нежное? — с дружелюбной улыбкой поинтересовался официант. Глянула на поднос с закусками в его руках, забрала себе и, кивнув, покинула праздничную поляну.

34. Маски сорваны

Шла по темной чаще, не разбирая дороги. Сделала еще три глотка, закусила тарталетками с сыром и рыбой. Всеми. Потом прикончила мини пирожные и, избавившись от подноса, выпила еще немного.

Вопреки ожиданиям, алкоголь не унимал боль. Она стала острее, ярче. Словно сердце ударялось не в грудную клетку, а в острие ножа. Еще, еще, еще и снова. Медленно умирая, оно не переставало биться и болеть.

Размахнулась и с громким криком швырнула бутылку как можно дальше. Послышалась недовольная ругань и, подхватив подол, я побежала в другую сторону.

Алкоголь оказался крепким. Чтобы не упасть — скинула шпильки и выпустила крылья. В итоге и вовсе взлетела над лесом, потому что ни черта не видно в этих дебрях после заката. Поблизости оказалась река. Вдоволь размяла крылья, то взмывая в небо, то резко пикируя к земле. В итоге, рухнула на песок и, сжавшись в комочек, зарыдала.

Волны пытались утешить. Шептали, что все пройдет. Даже самые глубокие следы на песке стираются временем: ветром, водой, другими следами. Одну боль сменит другая. Возможно, она сотрется радостью новых побед.

Возможно, когда-то.

Но не сейчас.

Сейчас мне невыносимо больно и плохо.

Откинувшись на спину, я смотрела, как бархат неба покрывается звездами. Чем сильнее сгущается мрак, тем сильнее они дарят свой свет.

— Это что, тоже намек такой? — обратилась к звездам. Язык заплетался, но я старалась быть понятной.

Звезды молчали, но явно намекали обо всем рассказать Эриолу.

— Думаете, он меня простит?

Звезды упорно хранили молчание, только игриво подмигивали, словно издеваясь надо мной.

— Какая любопытная картина! — раздался над головой отдаленно знакомый голос.

Шаг, другой, третий.

— Ну, здравствуй.

В поле зрения показалась статная блондинка в обтягивающем черном платье, обрамленном мягкими перьями.

— Где-то я тебя уже видела! — дунула на перышки, нависшие над моим лицом, и хихикнула. Алкоголь и я — это очень и очень плохая пара.

— Да неужели, Айси? — глаза где-тознакомки, укутанные толстым слоем стервозного макияжа, хищно сузились. А перья прикольные. Когда дуешь — так забавно разлетаются! — Так напилась, что не помнишь единственную любовь Эриола?

Перья вдруг стали неинтересными. Я резко села, тут же пожалела об этом и закрыла лицо ладонями. Мир то вспыхивал яркими красками, то погружался в темноту. А в голове становилось то горячо, то холодно.

— Простите, ик, не узнала вас в гриме, — промямлила, пытаясь подняться.

Малознакомка усмехнулась, не без интереса наблюдая за моими жалкими попытками подняться. С третьего раза удалось встать, со второго — понять, какая из двух блондинок настоящая.

— Мне все было любопытно, как так получилось, что молох ядовитый тебя не убил, — произнесла она с гадкой ухмылкой.

— Противоядие. В крови…

Кажется, краг воварен… стоп, враг коварен, да, как-то так. Эй, Джиа! Приходи в себя, тут серьезные дела!

Ударила себя по щекам, но алкоголь выветриваться и не планировал. Во имя пыльцы, ну это же надо было напиться в такой момент! Я же пить вообще не умею. Меня от бокала вина может унести под розовые облака на радугу. А этот алкоголь быка на лопатки уложит.

— Противоядие, да, конечно, — усмехнулась она, осторожно, как кошка, приближаясь. — Вот только противоядия для де ла Виньеттов не существует. Они абсолютно неустойчивы к этому яду, потому и добавляют в незнакомую еду порошок сохуса. Он показывает, ядовита пища или нет. Ты бы знала, будь одной из них!

Слова прозвучали как гром. Даже в голове прояснилось.

— Куда ты смотришь?

Твою ж… Не настолько прояснилось. Перевела взгляд на настоящую блондинку и уточнила:

— К чему вы клоните?

Медленно, даже картинно, она достала из сумочки пузырек с алой жидкостью.