Подмененный

Искорки, короткие слабые разряды защелкали между пальцев девушки. Пудра, насыпанная тонким слоем, всплыла и почти коснулась ее ладоней, потом прозрачная завеса порошка легла на изображение. Так повторялось несколько раз.

Яркий свет ослепил Питера. Неожиданно припомнилось падение с моста, но в каком-то более общем, внушительном смысле - словно это и было символом прожитой им жизни. То ли он падал в пропасть, то ли с той же стремительностью взлетал куда-то вверх. Образы, воспоминания всплывали из глубины и мешались в памяти. В первый раз ему довелось быть объектом магического обряда. Массаж, который когда-то делал Томас, был не в счет. Только теперь он ошутил, как далеко шагнула магия в человеческие дела. Какие головокружительные перспективы открывало волхвование перед людьми! Надо же, через несколько минут он сменит облик, к которому привык за столько лет!

Сияние между пальцев Брины разгоралось все ярче. Сами собой появились мысли о тех мельчайших живых клеточках, из которых были созданы ее руки; о хранившихся в клетках цепочках ДНК; о неуловимых генах, которые придали этой девушке способность творить чудеса. О тех самых осколках нуклеинов, которые тысячелетиями хранились в недрах клетки, из поколения в поколение передавались по наследству и вдруг внезапно ожили. Если, конечно, подобные гены когда-то существовали в природе... Вполне возможно, что волшебство еще только нарождается, заполняет собой мир, но и в этом случае все могло произойти только потому, что в процессе эволюции в клетке возник именно такой набор нуклеиновых цепочек. Магия уже не являлась каким-то исключением из правила - она была одной из полноправных сил, правящих миром.

А когда магия разовьется в нечто цельное, крепкое, глубинное, исчезнет всякое неравенство между людьми... И между предметами... А может быть, между людьми и предметами... Вот о чем подумал в ту минуту Питер. Мир окажется насыщен все и вся питающей, все взращивающей жизненной силой. Тогда-то явятся новые понятия, новые взгляды на все вещи предметного мира, основанные не на злобе, ненависти, страхе и жажде власти, а на подлинном равенстве. В таком мире не будет места рабству, окрику, унижению. Все станут равны в желании делать добро, и каждое существо будет отличаться от другого. Вот он... Кем он сам себя мыслит?..

Теперь пудра плыла между пальцев Брины. Сияние все усиливалось.

- Присядь, - сказала девушка, обращаясь к Питеру.

Тот опустился на колени, и она мягко, кончиками пальцев коснулась его лица.

Питер испугался, закрыл глаза - так было легче сдержать истерическую веселость, напавшую на него. А может быть, это были рыдания... Он не знал, что именно рождалось в его душе, что рвалось наружу. Может, истошный животный вопль? Он с трудом сдерживал себя - пытался приструнить то неосознанное, мохнатое, темное, что шевелилось в глубине, искало выхода. Не дай Бог помешать Брине, свободному истечению ее чар!

Он почувствовал, как девушка убрала руки, но страх и то непонятное, что продолжало ворочаться в сознании, остались. Новые ощущения захватили его всего, словно мурашки побежали по коже - сначала закололо в области шеи, потом мелкая игольчатая дрожь добралась до груди и перекинулась на ноги...

Неожиданно Брина вскрикнула.

Глаза у Питера расширились - он со страхом смотрел на нее. Девушка покачнулась, согнулась в поясе. Лайсон бросилась к ней, обняла за плечи.

- Здесь я, здесь, - горячо зашептала она и поцеловала Брину в лоб.

- Что с ней?! - заволновался Питер.

- Такое случается, - ответила Лайсон. - Наверное, стегануло откуда-то из черноты, колдовство - тоже нелегкая работа.

Питер повернулся к зеркалу, висевшему на стене. Там отразилась его прежняя тролличья морда, но за этими уродливыми чертами уже проступали контуры другого человека. Питер как бы раздваивался на глазах - перетекал из одного облика в другой и обратно. Тот второй, рожденный чарами человек тоже был высок - более двух метров, волосы у него были светлые. Одет в классический деловой костюм.

Он был привлекателен и, проявляясь с каждым мигом все четче, сразу же сумел понравиться Питеру. Но отождествить себя с тем человеком тролль не мог. Вот он сам в глубине зеркала - видимый смутно, словно намеком, а этот, выступивший на передний план, - чужак.

- Что-то изображение дрожит, - засомневался Питер. - Может, заклинание не сработало?

- Я тоже замечаю какое-то мерцание, - подтвердила Катарина. - Ты явно двоишься.

- Это потому, что вы оба присутствовали при совершении обряда. Вы знаете, какой облик настоящий, - объяснила Лайсон, - поэтому вы не можете до конца поддаться иллюзии. Профэссор понарошку стал иным, но для других иллюзия окажется полной. Они же не знают, кто он на самом деле. У них нет причины подозревать, что за этим образом скрывается другая личность. Даже камеры наблюдения не смогут обнаружить подделку. Она, - Лайсон указала на Брину, - сделала все, что могла, а может она многое. Видите, это превращение все силы из нее высосало.

- С ней все в порядке? - Питер с тревогой посмотрел на свернувшуюся калачиком на кушетке Брину.