Поднебесная

Капель и ее спутники к тому времени уже покинули имперский тракт. Она решила, что слишком многие могли узнать ее в хорошо известной почтовой гостинице у дороги. По ней ездили придворные, а значит — те люди, которые посещали Павильон Лунного света.

Они свернули с нее, нашли другую дорогу, идущую с востока на запад, и ехали по ней весь день. На первую ночевку они остановились в маленькой гостинице возле шелковой фермы.

Капель никогда не узнала, — никто никогда не может знать таких вещей, — но если бы они остались на имперском тракте и остановились в почтовой гостинице в ту первую ночь, ее жизнь, как и жизни многих других людей, могла бы сложиться в будущем иначе.

Поэтому мы иногда чувствуем, что жизнь — хрупкая и непрочная. Что может подуть случайный ветер и все изменить. Они могли поехать в гостиницу на имперском тракте — уехать с этой дороги Капель решила под влиянием моментального порыва. Возможно, она не уснула бы в ту ночь, а могла встать и прогуляться по саду и увидеть двух мужчин, беседующих на скамье под шелковицей…

С каньлиньскими воинами они двигались быстро, держась проселочных дорог. Каждый день меняли коней, пока не стало трудно их достать. Однажды вечером старший из двух воинов затеял учтивую беседу. Его звали Сы Тань. Они хотели узнать, намеревается ли госпожа продолжать путь на запад, или планирует ехать на юг, или даже на север. Совершенно законный вопрос.

Но это означало, что она сама должна иметь представление о том, куда едет.

Она выбрала Чэньяо и сказала им об этом той ночью. Больше для того, чтобы назвать пункт назначения, чем по какой-то другой причине. Он был уже близко, достаточно большой город, чтобы раствориться в нем и продать часть украшений. Оттуда дороги расходились во всех направлениях: город привык к путешественникам, приезжающим в него, часто издалека.

В Чэньяо у всех была своя история, и им не требовалось ее рассказывать.

Когда они приехали, Хвань договорился о найме приличных размеров дома вместе со слугами. Он явно был мастером вести такие переговоры и торговаться, но Капель понимала — ему очень помогло то, что оба воина отправились вместе с ним и стояли рядом. Никто не решился бы чем-то оскорбить людей в черном, а того, кому служили два таких воина, не следовало обижать.

Начиная с того момента, когда они сняли дом в городе, Капель погрузилась в нехарактерное для нее состояние вялости и безволия. Она понимала это, и понимает этой ночью, неделю спустя, лежа без сна.

У нее нет ясного представления (и даже смутного) о том, что делать дальше. Вместе со всеми остальными — Чэньяо полон беглецов из Синаня и из других мест — они наблюдают, как через город движутся солдаты с запада и северо-запада, люди с суровыми лицами, верхом или пешие. Некоторые лица кажутся Капели очень юными.

Этим летом армии маршируют по всему Катаю.

Они ловят новости или хотя бы слухи о новостях. Цинь проводит утро на базаре, выпрашивая монетки, хотя в этом нет необходимости. Но он понимает, что люди охотно говорят с нищим калекой, и узнает почти так же много, как и каньлиньские воины по своим каналам.

Капель никогда не спрашивала, что это за каналы. Она слишком благодарна им за присутствие здесь и не хочет вмешиваться. По вечерам они собираются вместе и делятся тем, что узнали.

Они знают, что во дворце Да-Мин устроили настоящую бойню, как и во всем Синане. Сейчас в столице стало тише, но жизнь в городе странная, напряженная, ведь это оккупированный город. «Пригнулся, ожидая следующего удара», сказал кто-то.

Они знают, что император Тайцзу — говорят, теперь он отец-император, — отправился на юго-запад, за Золотую реку. Ими теперь правит Шиньцзу, хотя Синань и Еньлинь в руках мятежников, так что справедливо задать вопрос: можно ли считать, что кто-то правит Катаем?

На северо-западе, недалеко от Длинной стены, была битва. В зависимости от того, кто рассказывает об этом, победу одержали над мятежниками или победили сами мятежники.

Они узнали почти в самом начале путешествия, что Чжоу мертв, и Цзянь тоже.

Снова проснувшись ночью из-за того, что на улице подало голос какое-то животное, Капель думает о войне, о лицах мальчиков в рядах армии, о Катае, об этой стране, куда она приехала много лет назад со своей пипой, с русыми волосами и зелеными глазами, такой юной.

В летней тьме, со звездами в выходящем на юг окне, она принимает решение (или мирится с ним) в своем сердце. С ним снова приходит страх и печаль, но также — облегчение и успокоение, а именно их испытывают люди, приняв решение, не так ли?

Вместе с ним к ней возвращается ясность, ощущение того, что она может во всем разобраться, строить планы и делать выбор, а потом и следующий. Во-первых, никого из четырех мужчин, сопровождающих ее, нельзя обременять этим. Это ее решение, и должно касаться только ее одной, думает она.

Капель засыпает.

Утром, когда мужчины уходят, кто куда: на базар, за товарами для дома, в поисках новостей, она велит одному из слуг вызвать паланкин и отправляется в контору некоего торговца, одна.