Подождите, не уходите, или Когда же бабочка взмахнула крыльями

Да, что-то случится. Моя странная, чуткая интуиция предчувствует приближающуюся катастрофу. Беда еще в воздухе, в атмосфере, она может прийти спустя какое-то время, однако уже разговаривает со мной в виде каких-то спазмов, удушья, тошноты, паники, страха.

Надо выждать еще два часа. Как бы мне собрать постельное белье, закинуть в машину, а лучше вообще сжечь. Нет, что-то точно произойдет и надо принимать меры, чтобы не случилась так, как в тех предыдущих случаях.

Что за психологические выверты – сознание, подсознание. Кто бы повернул их лицом друг к другу. Впрочем, мне кажется, нет никакого подсознания. Есть только вечно живая память, подавленные и заглушенные эмоции, которые время от времени всплывают на поверхность и напоминают нам, предостерегают, предупреждают.

Вот, тогда, в тот первый раз, много лет назад, когда тоска обручем сжала сердце, какие шаги я могла предпринять, если я до сих пор не пойму, о чем предупреждала моя интуиция?

Что мне надо было сделать в тот раз, когда мой муж сказал: "Рожай, там видно будет". Что? Выгнать надо было его тогда из дому, но как же можно было предположить то, что задумал Славка?

А теперь о чем говорит этот проклятый сон? Почему меня воротит от этих бумаг, которые вчера оставила Марина? Я вновь посмотрела на часы. Еще час подожду. Рита, единственная с кем могу поделиться. Она разберется. Она поймет.

Глава 11

Все, можно звонить. Пронзительное, мрачное ощущение того, что сегодня я могла не проснуться и остаться в этом жутком странном сне – не проходило, не растворялось. Руки дрожали, тело знобило. Я все еще подрагивающими руками взяла мобильник.

– Рита, ты можешь ко мне прийти сегодня? Хочу кое-что рассказать.

– Случилось что?

– Пока нет, только предчувствия. Без тебя не справлюсь.

У Риты был ключ от нашей квартиры и она, войдя в комнату, увидев мое состояние, молча пошла на кухню и стала заваривать для меня успокаивающий чай. Страх не пропадал, я через каждые пять минут с усилием отбрасывала от себя этот кошмарный сон, эти немигающие, холодные глаза страшной твари. Нервы были на пределе.

– Рита, ты не могла бы перестелить мне постель, там змеи…

Подруга с тревогой и даже с испугом посмотрела на меня, но спокойно сказала:

– Хорошо, – ты выпей чаю, я сейчас все сделаю. – Она закинула постельное белье в машину, расстелила новое.

– Выпила? – теперь успокойся и рассказывай.

Я рассказала ей все, ну почти все, несколько страничек из своей жизни я пропустила, утаила. Стыдно было. Но основное поведала, даже про Сережу. Чтобы понять тайну этих предчувствий надо было начать сначала, с истории моей первой и единственной любви. И рассказывая Рите, я впервые вышептала его имя, которое до того было больно вслух произносить.

Подруга внимательно выслушав меня, помолчала некоторое время, а потом, взяв эти бумаги-документы, стала внимательно их просматривать.

– Да это просто какая-то волшебная лечебница, – проговорила она. – Ты посмотри какие отзывы "Папа… дни и ночи кричал от боли, два года принимал сильнейшие обезболивающие препараты, действующие как наркотики, и только там… нам помогли…Соседи не верили своим глазам, когда отец вернулся домой…"

"Люди, чудеса на свете случаются. Я теперь это точно знаю, потому что прошла через ад и сумела выкарабкаться".

– Вот эти хвалебные отзывы меня и настораживают. Так не бывает. Впрочем, Лена, тебе не о чем беспокоиться. Зря ты так переживаешь. Я все выясню. Надо же, ни адреса не оставила, ни телефона – это тоже удивляет. Хорошо хоть есть фамилия директора заведения. Мне нужно 2-3 дня. Сегодня же займусь этим, муж поможет.

После разговора с Ритой, мне стало чуть-чуть легче, уже не так тяжело было дышать. И я почувствовала, что опасность, кажется, миновала. А какая, так и не поняла.

И вновь я окунулась в прошлое.

Зачем я только вышла замуж за Славку? Уж лучше бы я осталась одна. Мне вспомнилась Наталья – мой педагог по живописи. Я тогда подумывала о том, чтобы поступать в Художественную академию и часто бывала у нее.

Наташа в 38 лет уже была известным художником. Я любила ее, восхищалась, прислушивалась к ее советам. Она писала картины, иллюстрировала художественные произведения, занималась дизайном обложек книг и для детей и для взрослых. В каждом, наверное, доме нашлись бы книги, где фигурировали ее имя и фамилия – Наталья Смирнова.

На стене у нее в прихожей висела гравюра со словами И. Крамского: "…Главное – мысль разрешить…Если уж написать картину – то о самом важном, если пейзаж – то такой, чтобы преступник отказался бы от черного замысла…"

"Это напоминание себе, – объясняла Наташа. – Если бы зрители, затаив дыхание, застывали пораженными перед моими картинами, то я бы считала жизнь состоявшейся".

Возможно застывали, замирали, возможно кто-то и избежал черных замыслов, ведь трижды Наталья устраивала выставку и каждый раз все ее картины были нарасхват.