Подпорченное яблоко

Но даже если и так, этого все равно не должно было быть. Гиббонс работал в отделе по борьбе с организованной преступностью больше двадцати пяти лет и очень хорошо знал, что во взаимоотношениях между мафией и представителями закона существуют неписаные правила и первое из них — деловые ребята не убивают полицейских, даже работающих под прикрытием. Обнаружив, что коп пытается внедриться к ним, они могли хорошенько избить его, но не более того. Ни один главарь мафии никогда не разрешил бы напасть на полицейского или федерального агента. Так не делается. Они прекрасно понимают, что за этим последует. Однако в Петерсена стреляли, и это — грубое нарушение негласного соглашения. Тот, кто стоит за этим, поплатится.

Гиббонс сталкивался с подобным и раньше. Раз в несколько лет появлялся какой-нибудь ковбой, считающий, что ему все сойдет с рук, даже убийство полицейского. Такие вещи всегда плохо кончаются. Тот, кто стрелял в Петерсена, может, не осознает этого, но для него будет лучше, если он сам сдастся. Тогда, по крайней мере, его будут судить. Если же первыми его найдут свои, они сразу вынесут приговор, а лучшим приговором мафия всегда считала смертную казнь.

Конечно, сейчас Гиббонс в таком состоянии, что и сам не возражал бы остаться на пятнадцать минут наедине с этим ублюдком перед началом судебного заседания. В старые добрые времена в подобных ситуациях случалось, часы на какое-то время останавливались. Правда, потом вмешался Верховный суд с законом о правах подозреваемых. Не то чтобы Гиббонс был с этим не согласен. Он просто считал, что права должны быть и у полицейских. Например, право временно нарушать правила, если первыми их нарушили плохие ребята. Это было бы только справедливо.

Обогнув спереди «меркьюри», Иверс подошел к Гиббонсу. Каблуки его мокасин звонко стучали по асфальту. Очень изысканно.

— Берт, Мак-Дэниелс уже приехал?

Гиббонс покачал головой:

— Едет.

Мак-Дэниелс был напарником Петерсена.

Иверс вздохнул и заглянул в свой блокнот.

— Что ты знаешь о сегодняшнем задании Петерсена?

Гиббонс нахмурился и пожал плечами:

— Знаю то же, что и ты. Он должен был встретиться с Тони Беллзом и передать ему деньги. Не знаю сколько.

— Банкноты были помечены?

Гиббонс снова пожал плечами:

— Деталей я не знаю. Должен знать Мак-Дэниелс.

Иверс сжал губы и уставился в свой блокнот. Затем что-то пробормотал про себя.

Гиббонс потряс пузырь со льдом. Лед почти растаял, но холод еще сохранился. Единственная проблема в том, что зубная боль от этого не уменьшается. Дерьмо.

Краем глаза Гиббонс заметил темно-синий фургон, въезжающий на площадку. Один из полицейских знаком остановил его и подошел к дверце со стороны водителя. От того места, где стояли Гиббонс и Иверс, до машины, фары и мотор которой оставались включенными, было около сорока футов.

Иверс прижал костяшки пальцев к нижней губе, сосредоточенно вглядываясь в свой блокнот. Внезапно он поднял взгляд и из-под бровей уставился на Гиббонса.

— Тут возникает серьезная проблема, Берт.

Это уж точно. Гиббонс снова приложил пузырь к щеке.

— В этой операции задействованы одиннадцать секретных агентов. Если в Петерсена стреляли потому, что его раскрыли — а в настоящий момент это представляется наиболее вероятным, — тогда под угрозой и все остальные агенты. Если расшифровали Петерсена, могут расшифровать и других.

Гиббонс закатил глаза и кивнул. Превосходный образец дедукции, мистер Холмс.

— Вопрос в том, отзывать ли агентов и свертывать операцию, или же оставить все как есть, пока мы не узнаем побольше. Чертовски не хочется прекращать операцию, принимая во внимание предшествующую ей подготовительную работу. Некоторым агентам потребовались годы, чтобы внедриться в организацию. Жаль, если все эти усилия пойдут прахом. Сколько понадобится времени, чтобы снова внедриться так глубоко, как сейчас! Но, с другой стороны, мы не можем оставить людей на произвол судьбы, если где-то разгуливает маньяк, который знает, кто они на самом деле.

— Угу.

Гиббонс почти не слушал Иверса. Его внимание больше привлекал синий фургон, к которому подошел второй полицейский и включился в беседу. Первый полицейский показывал рукой на белый «меркьюри». Гиббонс потряс пузырь, не отрывая глаз от фургона, пытаясь понять, что там происходит.

Иверс постукивал кончиком золотой ручки «Кросс» по своему блокноту.

— Какая сейчас легенда у Тоцци?

Как обычно, законченного олуха.