Подруги

Но что это? Что мы слышим? За что Кристи ругает ее? Не он ли так пылко обнимал и ласкал ее еще ночью и, позвольте, не он ли еще за завтраком необыкновенно мило вел себя с нею, когда ел ветчину и пил кофе? А теперь — такие слова? Бесстыдница, халда? В чем дело? Платье? Вся грудь на виду, как у шлюхи?

Да, но сегодня так жарко. Потому она и надела это платье, из-за жары, и только, она клянется, что за вздор, у нее и в мыслях не было соблазнять их доброго знакомого — женатого к тому же на ее любимой подруге — в его коттедже на Суссекском взморье. Какая жестокая, незаслуженная обида, он просто садист, этот Кристи. Радужное настроение Грейс разлетается вдребезги. Малыши ревут. Няня бледнеет от ужаса.

Правда, муж любимой подруги действительно не раз бросал восхищенные взгляды на Грейсово декольте. Правда, позлить подругу действительно было бы приятно. Правда и то, что события минувшей ночи и власть над Кристи, которой они ее наделили и которой он теперь так страшится и противится, направили полет ее амурной фантазии не только к мужу любимой подруги, но и ко всем мужчинам, какие есть на свете. Не так уж Кристи не прав, как подозревает в холодной глубине своей убогой души. Что касается Грейс, она — воплощенная невинность. Она надела такое платье только из-за жары; глаза у нее наливаются слезами. Кристи испортил ей весь день, все будущее, всю жизнь. Горькие упреки срываются с ее дрожащих губ, и Кристи молча поворачивается и уходит к себе в контору.

Первый раз за семь месяцев удалось ему выкроить свободное от работы воскресенье, и полюбуйтесь, во что она его обратила!

Грейс часто приводит этот случай как свидетельство злонамеренности Кристи и собственного стоицизма — убедясь, что с ним вообще невозможно, она ответила на это вполне разумным шагом, научилась водить машину и с первого же захода сдала на права. А так как Кристи не позволял ей водить «мерседес», боясь, что она может сломать коробку передач, она за пятьдесят фунтов продалась в номере гостиницы «Риджентс-Парк» скрипачу-армянину и купила собственную машину. Если верить ее словам.

Хотя Джералдин, инспектор социального обеспечения и вторая жена Кристи, утверждала совсем иное.

— Я доподлинно знаю, — говорила она как-то Хлое, — что Грейс получила права с четвертого захода. А насчет армянина и что она якобы спала с ним за деньги — это типичный плод ее больного воображения и, боюсь, одно из проявлений ее психической неполноценности, а также, если угодно, лишний довод, что ее никоим образом не следует подпускать близко к детям, пусть даже на субботу и воскресенье. В гостинице «Риджентс-Парк»! Какая женщина пойдет на такое, а если б и решилась, швейцар не пустит ее в гостиницу, я уверена. Это в высшей степени респектабельное заведение. Я туда ходила пить чай. И потом — пятьдесят фунтов! Кто это столько даст за Грейс? Армяне — народ очень дошлый, красная цена проститутке — три фунта, а сообразить, что почем в нашей валюте, не так уж трудно. Грейс, бедная, по словам Кристи, холодна как лед, и в этом тоже, понятно, одна из причин ее несчастий… Ну, а к себе в контору Кристи ушел в то воскресенье не потому, что взбеленился, — ему позвонили, что рушится одно из построенных им зданий и необходимо, чтобы он ехал на место происшествия.

Это последнее утверждение и впрямь похоже на правду. Кристи был инженер-строитель, и здания у него рушились сплошь да рядом.

Хлоя, искренне расположенная к Джералдин, жалела ее, соглашаясь с Грейс, что Кристи женился на этой добропорядочной, приличной молодой женщине с единственной целью — закрепить за собой детей. И хотя Джералдин в ту пору явственно обнаруживала невозмутимое и снисходительное самодовольство бездетной, незнакомой с судами жены, уверенной, что любые трудности, будь они матримониального, социального или политического свойства, легко решаются, стоит лишь проявить немного доброй воли, чуточку здравого смысла и самую малость сдержанности, Хлоя знала, что жизнь и время ее от этого излечат.

Так и получилось. Как только детей благополучно и надежно отдали на попечение отца и его новой жены и Грейс отказалась от каких бы то ни было притязаний на них, Кристи выгнал Джералдин, подверг ее долгому и унизительному бракоразводному процессу и сочетался однодневным браком с нестяжательницей в теории и хапугой на практике Калифорнией, а Джералдин осталась в итоге с двумя приемышами, которых не слишком любила и не в состоянии была содержать, и уж никто больше не слышал от нее высказываний вроде «Нет плохих детей, есть плохие родители» или «Каждый — творец своего счастья», отчего она, как человек, сильно выиграла.

19