Подружка – кровь с молоком

Он сунул в рот чесночное драже, поцеловал фото своей матери и вернулся в постель.

Приблизительно в пяти километрах южнее, в центральной части города господин доктор Петер Штайнбрюк в это время перепроверял, хорошо ли сидит на шее подголовник. Он подкладывал под него полотенце, а снаружи насаживал на подголовник круглую кухонную форму для выпечки. Господин доктор Штайнбрюк действовал наверняка. С тех пор как он узнал, что этот сумасшедший кусака действительно существует, а его дочери даже учатся в одном классе с Хелене, он больше не полагался на волю случая. К его большой тревоге, Хелене отказалась надевать на себя подголовник. Она была необычайно замкнута и утверждала, что не знает этого кусачего мужчину и не водит знакомства с теми двумя девочками. При этом сами девочки даже показались господину Штайнбрюку знакомыми. Может, они были его пациентками? Может, он уже видел их в школе? Или он их с кем-то путает?

Господин доктор Штайнбрюк лежал на спине, раскинув конечности, и смотрел в потолок. Он ещё вспомнит, где их видел. Если не сегодня, то завтра. Он повернулся на бок. Кухонная форма щёлкнула. Потом господин доктор Штайнбрюк уснул. Ночь прошла без сновидений и без укусов.

Хелене Штайнбрюк лежала в своей японской кровати, и ей снился стройный, высокий мужчина с длинной чёрной гривой. У него были рубиново-красные глаза и родинка. Кисти его рук, охватывающие её плечи, были снежно-белыми. Потом он укусил её в шею. То был хороший сон.

Дака оттолкнулась ногой от металлической стойки своего подвесного гроба в виде качелей-лодки на цепях. Пружины тихо заскрипели. Сильвания перевернулась на живот и подпёрла подбородок руками. Она посасывала кусочек копчёной колбасы, который тайком стянула с кухни.

– Хорошо бы завтра вообще не идти в школу, – прошептала она.

– Честно говоря, я думаю об этом каждый вечер, – ответила Дака.

– Если бы у нас в классе были друзья, как в Бистрине, было бы другое дело.

– Может быть. Тогда бы мы могли просто позвать друзей к себе домой, а в школу бы не нужно было ходить.

Сильвания засопела:

– К нам никто не хочет идти. Тем более теперь.

На какое-то время в комнате близняшек воцарилась тишина.

– Но мы хотя бы не одни, – тихо сказала Дака. – Нас всё-таки двое.

Сильвания улыбнулась. Но глаза её были печальны. Она отвернулась к стене и прошептала:

– Бой ноап, Дака.

– Бой ноап, Сильвания.

На расстоянии приблизительно в восемь тысяч километров от Германии бабушка Жежка велела Хуану зарыть себя в белый песок, в то время как Боб замешивал ей свежий коктейль «кровавый Ларри». На Ямайке послеполуденное солнце посверкивало, отражаясь в море. Она ничего не знала о ночных тревогах близняшек в посёлке рядовой застройки в пригороде Биндбурга.

Выздоровление

Армин Шенкель проводил последние дни на диване гостиной в доме № 24. От гриппа осталась лишь слабая хрипотца в горле да покраснение под носом. Господин Шенкель чувствовал себя здоровым. Вчера и позавчера он уже работал из дома с ноутбуком. Иначе бы фирма, по его мнению, погрузилась в полный хаос. И квартира тоже. Потому что от скуки он уже начал наводить порядок в шкафах и переставлять мебель.

Его жена Янина была очень рада ноутбуку. Сын Линус тоже. Когда папа позволял, он писал с оглушительной скоростью и с использованием всех десяти пальцев длинные письма: длфватылтьа мп фдываоионце долтрм ждлхпа!

Родители были горды.

Однако сегодня, по мнению Армина Шенкеля, уже раздиванилось. Ему надо было ехать в офис. Ждали сотрудники, обязанности, задачи и фильтрованный кофе госпожи Рейтер. Господин Шенкель как раз укладывал свой ноутбук в сумку, когда в доме № 23 через дорогу распахнулась входная дверь. Господин Шенкель замер и посмотрел на выходивших оттуда девочек. На какой-то момент он подумал, что те отправляются на бал по случаю карнавала, но для этого были неподходящими как время года, так и время суток.

Девочка с шиповидными, смоляного цвета волосами и в больших солнечных очках спрыгнула со ступенек наружной лестницы. На ней была чёрная майка чуть ли не до колен, на которой посверкивали серебром череп и кости с короной из крыльев. Та часть ног, что ещё оставалась на виду, была прикрыта чёрными колготками с узором, изображавшим паутину. Тяжёлые серебристые ботинки на шнурках выглядели так, будто были велики ей на три размера.

На другой девочке была шляпка-котелок. Из-под шляпки по бокам выбивались каштаново-рыжие волосы длиной до плеч. Одета она была в простое красное платье, а к нему прилагались чёрные по локоть перчатки без пальцев. Носки красно-коричневых сапожек загибались вверх.