Подружка – кровь с молоком

– Вы подлый убийца домашних животных, – продолжал господин Тепез. – Я подам на вас в суд!

– Но… это же не так, я ведь только… крыса… эта милая Раттатуя… я бы никогда в жизни… – Господин ван Комбаст бережно положил крысу на пол на пластиковый пакет. Затем стал оттягивать с горла воротник, чтобы не задохнуться. – Я, э-э… кажется, мой телефон там только что звонил. Я должен, к сожалению, уйти.

Он проскользнул между господином и госпожой Тепез, прорываясь к лестнице.

Михай Тепез посмотрел вслед убегающему соседу и с расстановкой произнёс:

– С вами свяжется мой адвокат!

Внимание – кусачий папа!

Дака каталась по полу, от смеха держась за живот.

– Солнышко нашей семьи!

Сильвания крепко держалась за свою виолончель и между приступами смеха повторяла:

– Наша милая маленькая Раттатуя!

Господин Тепез поглаживал свои лакричные усы, которые от смеха закручивались ещё больше.

Госпожа Тепез разглядывала крысу на полу и кривилась. Потом подняла взгляд на мужа:

– Как эта дохлая крыса попала к нам на террасу?

– Эм-м, ну, это я очень легко могу тебе объяснить, – начал господин Тепез.

Но жена его перебила:

– Не надо мне сказок. Я хочу немедленно узнать правду.

– Ах, правду. Ну, тогда… А жаль, у меня в запасе была такая хорошая история. – Михай Тепез споткнулся о серьёзный взгляд жены и быстро продолжил: – А правда проста и неприглядна. Однажды ночью я проголодался. Так бывает. И… эм-м… я был не только голоден, но и самую малость, чуточку ревнив. И я подумал: что поможет от этого лучше, чем посещение твоего очаровательного арендодателя? Было самое время мне его узнать, да и ему пора было со мной познакомиться. Итак, я полетел к этому господину доктору Штайнбрюку. Одним дружеским укусом я хотел сразу же сломать лёд между нами, но наткнулся только на его подголовник. Эльвира, ты это слышишь? Парень носит подголовник! Но это же за рамками приличия! Я был так ошеломлён, что сразу улетел прочь. После этого я был уже не только голоден, но ещё и разъярён. Ну вот, и тогда я, чтобы утешиться, позволил себе крысу. Вампир знает, что делает. Ведь крысы обычно не носят подголовников.

Эльвира Тепез непонимающе уставилась на мужа:

– Ты попытался укусить моего арендодателя?

Господин Тепез пожал плечами:

– Я же сказал – из этого ничего не вышло.

У Эльвиры глаза на лоб полезли.

– Михай! Тебе нельзя здесь летать ночами по округе и кусать каких бы то ни было людей.

– Так ведь я его и не укусил.

– Но ты хотел!

– А что мне ещё оставалось?

Эльвира Тепез ошеломлённо смотрела на мужа:

– Может, просто оставить его в покое?

– Тогда, может, ему следовало просто оставить в покое мою жену? – ответил господин Тепез, скрестив руки на груди. – Он первый начал! Не я!

Сильвания и Дака прекратили смеяться и внимательно следили за диалогом родителей. Уже не в первый раз господин Тепез проявлял свою ревность. Не в первый раз он наносил поклоннику Эльвиры разъяснительный визит. И не в первый раз родители из-за этого ссорились. Девочки знали, что они помирятся. И всё равно Сильвания находила их разговор волнующим. Просто не было на свете ничего более интересного, чем пылкая страсть, ревность и любовные драмы. Она подпёрла голову руками и слушала разгорячёнными ушами.

Дака, наоборот, предпочла бы заткнуть себе уши. Родители вели себя просто позорно. В конце концов, ведь они были родители, а не какие-нибудь подростки в фильме про любовь. Дака откашлялась:

– А не могли бы вы всё остальное выяснять в гостиной?

Господин и госпожа Тепез удивлённо оглянулись на дочерей. Они явно забыли, где находились.

– О, извините, конечно! – быстро сказала госпожа Тепез.

– Но впредь закрывайте дверь террасы, – посоветовала Дака.

– И прихватите с собой крысу, – сказала Сильвания.

Несколько секунд спустя господин Тепез, госпожа Тепез и Раттатуя оставили девочек наедине.

Сильвания вздохнула и упала на свою железную кровать.

– Ну, разве это не безумно романтическое доказательство любви?

Дака почесала голову барабанной палочкой:

– Что именно? То, что они забрали Раттатую с собой?

– Гумокс! Конечно же, я имела в виду укус. Представь себе, что у тебя есть друг…

– Погоди-ка, – подняла руку Дака. – Ты имеешь в виду настоящего такого друга, который лапает тебя потными ладонями, всё время хочет тискаться и косеет, свихнувшись на теме любви? Можешь про это забыть!

– Но ты просто представь себе. Вам совсем не обязательно тискаться и лапать друг друга. Пусть у вас будут платонические отношения.

– Это имеет какую-то связь с ботинками на платформе? Ну, из-за большей дистанции друг от друга?

Сильвания закатила глаза:

– Нет. Платоническая любовь – это любовь без прикосновений. При этом речь идёт скорее о душевной привязанности.

Дака немного поразмыслила.

– Окей. Такое я, пожалуй, могу себе представить. Итак, у меня есть такой платформенный друг. И что дальше?

– Представь себе, что твой друг любит тебя так сильно, что ревнует тебя ко всем другим мальчикам без разбору, и вот…

– Что это ещё за другие мальчики?