Подружка – кровь с молоком

– Вы хотите сказать, что входите в любой дом, где дверь окажется открытой?

– Нет. Только если что-нибудь подозрительно. – Господин ван Комбаст таинственно улыбнулся. У него был припрятан ещё один козырь, который не терпелось как можно скорее выложить.

– Ах. И наш дом оказался подозрительным? Как же вы пришли к такому выводу?

– Во-первых, внутри стоял оглушительный грохот… Были и другие примечательные вещи. – Дирк ван Комбаст многозначительно глянул на Даку.

– Да уж говорите прямо. У нас нет никаких тайн. – Госпожа Тепез блефовала, ведя рискованную игру. Но с виду казалась очень убедительной. Ей, правда, редко приходилось врать, но, к счастью, она не краснела ни от волнения, ни от вранья, ни от злости. Только ладони у неё при этом становились влажными. Но пока крышка унитаза не выскользнет из рук, этого никто не заметит.

– В таком случае у вас наверняка есть объяснение вашей летающей дочери.

Госпожа Тепез с ничего не выражающей миной посмотрела на близняшек. Дака пожала плечами. Сильвания опустила глаза и пощипывала струны своей виолончели.

– Или… – Дирк ван Комбаст сунул правую руку в белый пластиковый пакет, который всё это время держал в левой руке. – Вот для этого!

– А-а-а! – Госпожа Тепез отступила на шаг назад и выронила крышку унитаза. Прямо у неё под носом покачивалась жирная коричневая крыса. Очень большая. Очень грязная. И совсем дохлая. Шкура её была перепачкана кровью, а на загривке виднелись две большие глубокие раны. От укуса.

Трагический смертельный случай

Чем выше стояло на небе солнце, тем крепче спал Михай Тепез. Но в этот день он ворочался в своём гробу с боку на бок. Стоило только погрузиться в сон, как перед ним тут же возникало покрасневшее от гнева лицо этого жалкого плейбоя, Казановы и сердцееда. При повороте на другой бок он вспоминал грустные лица дочерей. А когда вампир ложился на спину, его взгляд упирался в свадебное фото, которое он сам же и приклеил на внутреннюю сторону крышки гроба. На фотографии Эльвира стояла рядом с костюмом господина Тепеза. Его голова и кисти рук на снимке отсутствовали.

Разумеется, господин Тепез не являлся на собственную свадьбу без головы и ладоней, и с этого фотоснимка он ничего не вырезал и не ретушировал его. То было совершенно нормальное свадебное фото, каких в Бистрине делалось много. Но поскольку зеркальная фотокамера вампиров не берёт, большинство новобрачных предпочитали заказывать свадебные портреты художникам. (Кроме тех, кто хотел сохранить на память свои свадебные наряды, а не лица.)

Михай Тепез медленно провёл пальцем по лицу Эльвиры на фото. Потом вздохнул. В конце концов откинул крышку гроба и сел в нём. Он стряхнул с брюк несколько крошек родной земли, как вдруг услышал пронзительный крик и тотчас узнал голос своей жены.

Секунду спустя он уже бежал вверх по лестнице, бесшумно и быстро. Господин Тепез почувствовал запах незваного гостя ещё до того, как увидел или услышал его, – по дому тянулась струйка аромата пачулей с женьшенем и вони чеснока, эта струйка начиналась у двери на террасу и вела на верхний этаж.

Приблизительно на половине пути он услышал, как Дирк ван Комбаст говорил:

– Эту крысу я нашёл на вашей террасе, госпожа Тепез.

Михай Тепез уже достиг верхней ступени и увидел, как его смертельно бледная жена таращится на крысу, которую Дирк ван Комбаст покачивает у неё под носом, держа за хвост.

Прежде чем Эльвира смогла что-то ответить, Михай Тепез ринулся к господину ван Комбасту. Он всплеснул руками и вскричал:

– Раттатуя! Наша любимая Раттатуя! Что вы с ней сделали, изверг вы этакий?

Господин ван Комбаст растерянно переводил взгляд с крысы на господина Тепеза:

– Что-что?

– Моя жена и мои дети в шоке! Вы только посмотрите, как они побледнели! Бедная маленькая Раттатуя! Целый день мы её искали, но тщетно – и вот такая встреча!

Дака первая всё поняла. Она бросила на пол барабанные палочки, закрыла лицо ладонями и жалобно завыла:

– Я всегда носила её на плече. Она никому не сделала ничего дурного.

Сильвания достала носовой платок и громко всхлипывала:

– А я выкормила её из бутылочки и пела ей колыбельные песни. Она была солнышком нашей семьи.

Госпожа Тепез тем временем тоже опомнилась от своего шока:

– Такая милая крыска, как Раттатуя, бывает только раз в жизни. Нам её никто не сможет заменить. – Она всхлипывала и делала вид, что хочет погладить дохлую крысу, но всё же в последний момент отдёрнула руку и разразилась слезами. – Что вы с ней сделали? Мучитель животных! Бесчувственный монстр!

Господин ван Комбаст потерял свою улыбку Щелкунчика. Рот его превратился в букву «О». Он растерянно переводил взгляд с одного Тепеза на другого.

– Но я… то есть… этот труп…

При этом слове госпожа Тепез, Сильвания и Дака взвыли в один голос.

Господин Тепез откинул свою гриву назад и вздёрнул подбородок вверх:

– Вы общественно опасный человек! Вы душевнобольной, вы чудовище, вас надо упрятать в сумасшедший дом!

Верхняя губа Дирка ван Комбаста задрожала.

– Сумасшедший дом?