Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Прекрасное впечатлніе, Софія Михайловна! Есть хорошія улицы, много большихъ домовъ, отличный городской садъ, прекрасная гимназія, въ которой директоръ и новые мои товарищи встртили меня очень радушно. Что же касается другихъ обывателей, то, если ихъ радушіе будетъ, хотя въ половину такимъ, какъ радушіе Софіи Михайловны, Катерины Дмитріевны и Дмитрія Ивановича, которымъ я имлъ счастье первымъ сдлать вечерній визитъ, — то, думаю, лучшаго города трудно найти. Львовъ говорилъ все это безъ улыбки, но искренно, съ довольствомъ, разлитымъ по всему лицу.

— О, да! О, да! О, да! горячо поддакнулъ Орцкій.

— Ореста Ильича нечего и спрашивать, Софія Михайловна, началъ тмъ же голосомъ Кожуховъ. — Онъ черезъ мсяцъ влюбился, черезъ два — объявленъ женихомъ, черезъ три — будетъ семьяниномъ и собственникомъ, а, слдовательно, и полнымъ гражданиномъ нашего города…. Князь уже высказалъ свое мнніе, господинъ Орцкій — тоже, я не ухалъ, слдовательно, его превосходительство прекрасный начальникъ, а для меня это все…. Егоръ Осиповичъ раздляетъ, наврное, опять мннія Катерины Дмитріевны и Софіи Михайловны…. Если он будутъ любезны доврятъ намъ ихъ искреннія мннія, то…. ваше желаніе, Софія Михайловна, будетъ вполн удовлетворено: мы вс тогда выскажемъ наше мнніе о внутренней жизни города С-нска.

— О, да! О, да! О, да! весело и горячо одобрялъ Орцкій.

Глаза всхъ мужчинъ устремились на двушку.

— О, мама! когда папа здоровъ, мн все нравится, а когда папа боленъ, мн и дома скучно, и на улиц скучно, живо сказала двушка, которая всегда съ интересомъ слушала разговоры гостей, дирижируемые ея мачихой, и, когда спрашивалось ея мнніе, отвчала правдиво и не стсняясь.

— О, да! О, да! О, да! еще боле горячо поддакивалъ Орцкій.

— Я тоже скажу: о, да! о, да! громко и сильно оживляясь, началъ Кречетовъ. — Да, вы правы, Катерина Дмитріевна! Дмитрій Ивановичъ единственный, свтлый, безупречный человкъ въ нашемъ город. И когда онъ боленъ, то нельзя не грустить, а все окружающее становится еще боле мизернымъ, жалкимъ.

— О, да! О, да! также горячо одобрилъ Орцкій, и, вскочивъ съ кресла, подошелъ къ двушк и, со словами «благодарю! о, да! вы правы, о, да!» пожалъ ея руку.

Примру Орцкаго послдовали вс мужчины. Когда Кречетовъ послднимъ подошелъ къ ней, она сказала:

— Я также пожму вашу руку за любовь къ папа.

— Но я такъ не въ силахъ, какъ вы, немного сдвинувъ плечи, сказала она, когда сильное пожатіе Кречетова, вроятно, причинило ей боль.

— А мое мнніе о внутренней жизни нашего города вотъ какое, сказала хозяйка, когда вс услись опять у стола. — Если бъ я была мужчина, то, чтобы быть твоимъ, Катя, я второй разъ достала бы кубокъ изъ бездны, чего не могъ сдлать пажъ у Шиллера! И она обняла двушку и три раза поцловала ее.

— О, да! О, да! О, да! кричалъ Орцкій.

— Браво! Браво! Браво, Софія Михайловна! говорили остальные мужчины и подходили къ ней и жали ея руку.

III.

Когда вс выразили свой восторгъ и услись, то разговоръ на минуту затихъ. Мужчины пили чай, а Софія Михайловна смотрла съ искренней любовью на падчерицу, которая, улыбаясь, шаловливо жала ея руку въ своихъ рукахъ.

— А знаете, господинъ Львовъ, не переставая смотрть на падчерицу, начала Софія Михайловна. — Такъ какъ ваши впечатлнія очень сходны съ впечатлніями Ореста Ильича, то я предугадываю вашу дальнйшую жизнь у насъ…. Вы также скоро влюбитесь, будете чрезъ два мсяца женихомъ, чрезъ три — мужемъ и, какъ говорить Петръ Ивановичъ, заживете у насъ полнымъ гражданиномъ, не правда-ли? А у насъ есть много хорошихъ барышень!..

— Я люблю семейную жизнь, Софіи Михайловна, отвчалъ Львовъ. — Если судьба познакомитъ меня съ доброй, умной и…. онъ хотлъ сказать хорошенькой, но ему показалось, что произносить это слово въ присутствіи женщинъ — не тактично, и онъ, чуть-чуть помолчавъ, закончилъ такъ:- которая полюбитъ меня, то я не только чрезъ три, чрезъ два мсяца буду просить ее быть моей женой передъ людьми и передъ Богомъ.

— О, да! безъ особеннаго ударенія со стороны Орцкаго.

— Но вы будете смотрть только на двушку, а не на приданое? спроста Софія Михайловна.

— О, это все равно! Душа, сердце, умъ, весь человкъ — это главное, Софія Михайловна! А деньги, приданое — это не важно! горячо сказалъ Львовъ.

— О, да! О, да! произнесъ Орцкій, и слышно было, что теперь его «о, да!» было не то «о, да!», которое онъ говорилъ, когда рчь шла о хозяйк въ роли пажа, боле энергичнаго пажа, чмъ нарисовалъ Шиллеръ.

Мужчины, а также и Софія Михайловна, улыбались горячности Львова. Одинъ только Лукомскій не улыбался. Ему казалось, что улыбка хозяйки и мужчинъ относится къ нему, что они подтруниваютъ надъ нимъ, берущимъ замужъ двушку съ большимъ приданымъ.