Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Я съ вами не согласенъ, господинъ Львовъ, началъ скорй, чмъ обыкновенно, Лукомскій. — Мн кажется, что въ наше время, когда все стремится къ равенству, бракъ можетъ быть только между вполн равными элементами. Возьмемъ въ примръ васъ. Вы, кром своего общечеловческаго я, представляете изъ себя еще и капиталъ, дающій доходъ дв тысячи рублей въ годъ, — вдь ваше жалованье около двухъ тысячъ? Капитализируя капиталъ по его доходности изъ пяти процентовъ годовыхъ, выходитъ, что вы, повторяю, кром своего общечеловческаго я, представляете собою еще и капитал, въ сорокъ, тысячъ въ настоящее время, а чрезъ пять-десять лтъ, когда вы можете быть директоромъ, товарищемъ министра, — вы можете совмстить въ себ капиталъ тысячъ во сто. Что же? воодушевляясь все боле и боле, продолжалъ Лукомскій. — При стремленіи къ полному равенству во всемъ въ жизни, при стремленіи современныхъ женщинъ тоже, къ равенству съ мужчиной, вы захотите отступить отъ этого великаго принципа равенства? Вы захотите связать себя съ тмъ, что не равно вамъ, что, положимъ, иметъ такое же, какъ ваше, общечеловческое я, но въ которомъ совмщается полное отсутствіе капитала? Нтъ! Вы сближаетесь, вы выбираете кругъ знакомыхъ, близко подходящихъ въ вамъ по ихъ я и по ихъ капиталу. Только среди этихъ, сходныхъ съ вами элементовъ, у васъ является близость, откровенность и, если среди этихъ элементовъ будетъ подобный вамъ элементъ — двушка, вы обнаружите предъ такимъ элементомъ ваше общечеловческое я, она обнаружитъ свое, явится любовь и бракъ…. Но, милостивые государи, совершенно увлекшись и привставъ съ кресла, продолжалъ Лукомскій, — случайность, а не общее правило, исключеніе, при господств великаго принципа равенства, когда вы даже только сойдетесь, познакомитесь съ элементомъ не равнымъ вамъ по капитализаціи, хотя, быть можетъ, и сходному съ вами по общечеловческому я. Мн кажется, скажу я въ заключеніе, что двушка, если только она стоитъ на высот великаго принципа равенства, если только она уважаетъ себя, дорожитъ своимъ человческимъ достоинствомъ, идетъ въ бракъ не какъ въ рабство, а съ сознаніемъ полнаго равенства въ брак и семь, такая двушка, наврно, если она бдна, не пойдетъ за мужчину, капитализирующаго боле ея, и наоборотъ. Такія двушки не нарушатъ великаго принципа равенства! Ихъ умъ, душа и сердце воспринимаютъ горячо, безъ раздвоенности, великія истины и он съумютъ поддержать, послдовательно провести въ жизнь великій принципъ полнаго равенства въ брак!

— О, да! О, да! горячо и сильно громко подхватилъ Орцкій, едва Лукомскій окончилъ свою рчь.

— Браво! Браво! сказалъ Кожуховъ, при чемъ лицо его улыбалось, а глаза смотрли гордо и самоувренно.

Львовъ сидлъ съ задумчивою физіономіей и думалъ надъ вопросомъ о брак съ новой философіей, предложенной Лукомскимъ. — Я не зналъ, думалъ онъ, — что кром меня, меня — общечеловческаго я, есть еще во мн стотысячное я! Кто знаетъ? Можетъ чрезъ пять, десять лтъ, я буду директоромъ, буду стотысячное я и плюсъ я какой есть! Да и теперь я есть, и есть еще плюсъ я — сорокъ тысячъ….

Кречетовъ нервно ёрзался въ кресл, поднималъ рукою волосы на голов, закусывалъ губы, и кровь прилила къ его лицу: оно было красно, какъ гребень птуха. Вороновъ, какъ всегда, любезно смотрлъ на хозяйку и ея падчерицу. Хозяйка, тоже какъ всегда, улыбалась и посматривала пытливо на каждаго изъ мужчинъ, какъ-бы желая отгадать, по ихъ лицамъ, какого они мннія о философіи брака Лукомскаго. Катерина Дмитріевна смотрла серьезно, наклонивъ голову и устремивъ глаза въ стаканъ чаю, стоявшій предъ нею.

— Я не пропущу ни одного засданія, когда вы будете обвинять, сказала хозяйка посл короткаго молчанія, во время котораго вс были заняты оригинальной рчью Лукомскаго.

— О, да! О, да! уже мене горячо со стороны Орцкаго.

— Но, господа, продолжала хозяйка, — предметъ такъ интересенъ, и Орестъ Ильичъ, съумлъ такъ высоко его поставить, что я бы желала знать мнніе всхъ…. конечно, мужчинъ. Мы, женщины, уловимъ истину и постараемся провести ее въ жизнь…. Такъ, Катя? обратилась она, въ заключеніе, къ падчериц.

— Да, да! Истину, истину, мама! громко и горячо сказала двушка, быстро приподнявъ наклоненную голову вверхъ.

— Ваше мнніе, князь? вопросительно сказала хозяйка, замтившая въ Кречетов сильное желаніе говорить.