Подсказчик

Рош выждал еще несколько мгновений, глядя сначала на Горана, потом на Милу.

– Ладно. Но никому ни полслова, иначе я вас в порошок сотру.

29

Рассвет нехотя поднимался над полями.

Волнообразная линия холмов пока еще едва просматривалась. Зелень лугов, освобожденных от снега, казалась еще насыщеннее на фоне мглисто-серых туч. Меж долин вилась полоса асфальта, и в этот пейзаж гармонично вписывалось танцующее движение машины.

Застыв на заднем сиденье, прижавшись лбом к окошку, Мила ощущала неожиданный покой, то ли от усталости, то ли от смирения. Что бы ни вскрылось в конце этого короткого пути, ее это уже не удивит. Рош не выложил на стол все свои карты. Потребовав от нее и Горана держать рот на замке, он выставил из кабинета всех, кроме криминолога.

В коридоре Борис объяснил ей причины, по которым старший инспектор решил исключить ее и Горана.

– Он, по сути, штатский, а ты… Ну, ты проходишь у нас как консультант, поэтому…

Добавить ему было нечего, все и так понятно. Каким бы ни был великий секрет, который Рош пытается сохранить, ситуация не должна выйти из-под контроля. А следовательно, огласки надо избежать во что бы то ни стало. И единственный способ достичь этого – распространить сведения только лицам, находящимся в его непосредственном подчинении.

Кроме этого, Мила так ничего и не узнала. А от вопросов решила воздержаться.

Прошло около двух часов. Дверь кабинета распахнулась, и старший инспектор приказал Борису, Стерну и Розе отвезти доктора Гавилу на третий объект. Точного места он не назвал, но благосклонно позволил Миле участвовать в этой экспедиции.

Они вышли и направились к гаражу. Взяли два лимузина с номерами, в которых нельзя было угадать принадлежность к полиции, чтобы, чего доброго, за ними не увязались хроникеры, постоянно дежурившие у входа.

Мила села в автомобиль со Стерном и Гавилой, упорно не желая ехать вместе с Розой. После того как Роза попыталась бросить тень на ее отношения с Гораном, Мила даже смотреть не хотела в ее сторону, боясь взорваться.

Они проехали несколько километров, и Мила даже попыталась вздремнуть. Отчасти ей это удалось. А когда очнулась, они уже почти приехали.

Дорога не была загружена. Мила заметила три темные машины на обочине: в каждой – двое мужчин.

«Часовые, не иначе. Их тут специально поставили, чтоб зевак отгонять».

Еще километр или немного меньше они ехали вдоль краснокирпичной стены, пока не достигли тяжелых ворот. Здесь дорога обрывалась.

Ни звонка, ни домофона что-то не видно. На столбе висит телекамера, которая, едва они остановились, отыскала их и уставилась своим электронным глазом. Прошла по меньшей мере минута, затем решетка автоматически отодвинулась. Дорога за воротами продолжилась, но вскоре повернула за холм. На видимом отрезке пути строений не наблюдалось. Только огромная лужайка.

И лишь минут через десять они увидели шпили старинного здания. Дом как будто вырос из земного чрева. Он был громадный, сурового вида, в архитектурном стиле начала двадцатого века, – так строили для стальных или нефтяных магнатов в качестве свидетельства их сказочного богатства.

Мила узнала каменный герб на фасаде: в барельеф искусно вписана буква «Р».

Это был дом Джозефа Б. Рокфорда, президента одноименного Фонда, объявившего вознаграждение в десять миллионов за сведения о шестой девочке.

Проехав мимо дома, припарковались возле конюшен. До третьего строения на западном краю усадьбы площадью в несколько гектаров им придется ехать на электромобилях типа гольф-картов.

Мила села вместе со Стерном, который начал объяснять ей, кто такой Джозеф Б. Рокфорд, что у него за семья и откуда такое сказочное богатство.

Династию столетие тому назад основал Джозеф Б. Рокфорд Первый, дед нынешнего. Легенда гласит, что он был единственным сыном цирюльника-иммигранта. Не чувствуя тяги к ножницам и бритвам, он продал отцовскую лавку с намерением попытать счастья на зарождающихся нефтяных промыслах, что в те времена привлекало многих. Рокфорд Б. Первый догадался вложить деньги в бурение артезианских колодцев, рассудив, что нефть обычно залегает в самых неприветливых местах земли, и те, кто жизни не щадит ради быстрого обогащения, вскоре почувствуют нехватку самого главного – воды. Воду, добытую из артезианских колодцев близ главных месторождений черного золота, он продавал по цене, вдвое превышающей цену самой нефти.

И умер миллиардером. Смерть настигла Джозефа на пороге его пятидесятилетия по причине довольно редкой и ураганной формы рака желудка.

Джозеф Б. Рокфорд Второй унаследовал от отца грандиозное состояние, которое умудрился удвоить, спекулируя на всем, что подвернется под руку: от индийской пеньки до недвижимости, от свиней до электроники. Дабы увенчать свое величие, он женился на королеве красоты, родившей ему двоих прелестных детишек.

Но перед самым полувековым рубежом у него появились первые симптомы рака желудка, и через два месяца он отправился на тот свет.