Подсказчик

– Я торговала собой, чтобы одеться поприличнее.

Она призналась в этом без всяких колебаний, словно говорила о ком-то другом. Мила не могла поверить, что эта совсем еще молодая женщина уже столько всего испытала в жизни.

Синтия не выглядела на свои двадцать четыре. После работы она еще не успела переодеться – так и осталась в форме кассирши супермаркета, куда устроилась полгода назад. Скромный вид, собранные в хвост рыжие волосы, ни следа косметики на лице все равно не могли скрыть ее диковатой, экзотической красоты.

– Спецагент Стерн и его жена подыскали мне это жилье, – сообщила она с гордостью.

Чтобы сделать девушке приятное, Мила внимательно осмотрелась. Мебель разномастная, поставленная в основном для заполнения пространства. Но видно было, что Синтии здесь нравится и она старается создать уют, следит за чистотой и порядком. Повсюду расставлены статуэтки, в основном фарфоровые кошечки и собачки.

– Это мое хобби. Я их собираю.

Еще Мила обратила внимание на фотографии ребенка. Мила знала, что у Синтии есть сын, только его отобрали у нее социальные службы и отдали на воспитание в другую семью.

Чтобы вернуть себе ребенка, она записалась в программу дезинтоксикации организма и стала посещать церковь, прихожанами которой как раз являются Стерн с женой. После многочисленных перипетий она уверовала в Бога и в знак своего обращения теперь носит образок святого Себастьяна. Этот образок да еще узенькое колечко для четок на безымянном пальце – ее единственные украшения.

– Я понимаю, Синтия, вам тяжело вспоминать вашу историю с Бенджамином Горкой…

– Да нет, теперь я говорю об этом спокойно. Раньше и правда тяжело было вспоминать, но я это преодолела. Знаете, я даже написала ему письмо.

Мила, разумеется, не знала, какова была реакция маньяка на это послание, но могла предположить, что у подобных типов это служит поводом для ночных мастурбаций.

– Он ответил вам?

– Нет. Но я продолжу ему писать: этому человеку так нужно Слово Божие!

Она сидела напротив Милы, то и дело одергивая правый рукав блузки. Мила догадалась, что она пытается прикрыть татуировку – память о прошлой жизни. Видимо, пока не скопила денег, чтобы свести ее.

– И как же все это случилось?

Синтия помрачнела:

– Тут целая череда совпадений. Я не ловила клиентов на улице, а предпочитала сидеть в баре. Оно надежней, да и теплее. Мы, девочки, оставляли бармену чаевые. – Она выдержала паузу. – Родилась я в городишке, где красота становится проклятием. Ты слишком скоро понимаешь, что благодаря ей сможешь вырваться оттуда, тогда как у твоих подруг выхода нет: они навсегда останутся в этом болоте, выйдут замуж и всю жизнь будут прозябать. А ты для них – символ того, что недостижимо, и они возлагают на тебя свои глупые надежды.

Мила понимала ее, и, пожалуй, ей было легко просчитать все дальнейшие этапы жизни девушки. Окончив школу, Синтия выпорхнула из родного гнезда и осела в большом городе, где, конечно, не обрела того, на что надеялась. Вместо этого познакомилась с такими же, как она, заблудшими и запуганными душами. Проституция для них – не случайный удар судьбы, а естественное следствие их жизненных устремлений.

Самое обидное то, что такие девушки, как Синтия, к двадцати четырем годам уже растрачивают и свою красоту, и силу юности. Они слишком рано катятся под откос, а маньяки вроде Бенджамина Горки просто-напросто поджидают их внизу.

– В тот вечер я подцепила клиента. На вид порядочный – обручальное кольцо на пальце. Мы устроились у него в машине, на окраине города. Но потом он отказался платить, даже ударил меня и вышвырнул прямо на дороге. – Она вздохнула. – Просто так голосовать я не могла: кто же подсадит проститутку? Вот я и стояла там, в надежде, что появится очередной клиент и довезет обратно.

– И появился Горка.

– Подъехал на своем огромном грузовике. Сперва мы договорились о цене. Он не торговался. «Залезай, – говорит, – чего там мерзнуть!»

Синтия опустила глаза. Нет, она не стыдилась рассказывать о своей профессии; ей было стыдно, что она оказалась такой дурочкой.

– Мы забрались в кузов, где он всегда ночевал. Там у него была настоящая квартира. Все удобства, даже постеры… ну, такие… Ничего странного, все дальнобойщики их вешают. И все-таки было в них что-то необычное.

Мила вспомнила описания из судебного дела: Горка фотографировал своих жертв в разнузданных позах, а потом превращал эти снимки в плакаты.

А странным было то, что он фотографировал трупы. Правда, Синтия этого знать не могла.

– Он взгромоздился на меня. Я все ему позволила, как обычно, и только ждала, чтоб он кончил поскорей: очень уж от него воняло. Лицом он уткнулся мне в шею, поэтому я могла обойтись без мимики и лишь вскрикивала иногда, как водится. Глаза я не закрывала.

Еще одна пауза, чуть подлиннее, чтобы перевести дух.

– Когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядела надпись на потолке кузова.

Надпись была сделана фосфоресцирующей краской. Мила видела эту фотографию в деле.

Надпись гласила: «Я тебя убью».