Подсолнух

Переодеваясь в каптерке из парадной формы в полевую, Тишка вспомнил что фуражку он запнул куда–то в расположение. Чертыхнувшись, пошел ее искать. Подняв с пола фуражку и обнаружив на ней клок свалявшихся ниток он нахмурился и опять заорал, вызывая дежурного. На этот раз цоканье подков по полу слилось в стремительную дробь и запыхавшийся дежурный возник через какие–то мгновения.

— Слышь ты, мул, — на этот раз Тихон злился по настоящему – это че за триппер? Это че за триппер у меня в расположении на полу валяется?

— Тиха, это, наряд двадцать минут назад мыл, это, чисто все было – от волнения дежурный запинался через слово.

— Я тебя, мул не спрашиваю когда мыл наряд, я тебя спрашиваю че за триппер здесь валяется.

— Я и говорю, двадцать минут назад мыли только..

— Ты тупой, да? Че это за триппер, я тебя спрашиваю? Похуй мне на твой наряд.

— Дак это, нитки это – просияв, словно совершивший потрясающее открытие естествоиспытатель, выпалил дежурный.

— И че?

— Ну, это, не знаю че?

— Не знаешь?

— никак нет.

— Ты тупой?

— Никак нет.

— Точно не тупой?

— Никак нет.

— Кто написал полонез Огинского?

— Никак нет.

— Никакнет написал полонез Огинского?

— Никак нет.

— Никакнет так–точно или никакнет никак нет?

— Не знаю.

— Не знаешь кто написал полонез Огинского?

— Нет.

Тихон скорчил свирепую рожу и заговорил — слышь ты, мул, я через сутки хожу в наряд, сутки меня дрючат в наряде все кому не лень, сутки меня дрючит комбат за охуевших без меня солдат, а тут ты мне совершаешь такой подгон, как неубранный триппер в моем расположении. Почему я, тебе, дежурному должен указывать на недоработки твоих дневальных? – Тихон перевел дух и продолжил – сейчас ты отдашь повязку дежурного дневальному, снимешь китель и проползешь под всеми кроватями в моем расположении. Весь собранный триппер представишь мне. И не дай бог его будет меньше чем две горсти. Выковыривай из щелей, заглядывай под тумбочки, от тапочек отскребай.

На лицо дежурного накатывались слезы, губы его дрожали от обиды.

Тишина казармы взорвалась громогласным «смирно» и вслед за ним, уже заглушая тихое «вольно» по взлетке загрохотали десятки сапог. Это вернулась, вместе с ответственным офицером, с ужина батарея. Дежурный был спасен от унизительной расправы.

Построив и пересчитав свой взвод Тишка рассадил всех на взлетке перед телевизором, разрешив подшиваться и писать письма, назначил старшего и пошел в каптерку. Через минуту в каптерке появился Виталик, старший сержант Тихоновского призыва, исполняющий обязанности старшины батареи.

— Здорово, Тиха, ты чего на ужине не был?

— Привет, да неохота было по такой жаре, я так чего–нибудь почифаню.

— А нет чифана – заулыбался Виталик. — Пацаны с собой в караул забрали. Давай бойца в столовую зашлем, там наш наряд, пусть картошки пожарят и банку тушняка выделят.

— Да неохота если честно. Жара такая. Кто ответственный сегодня из офицеров?

— Железо – ответил Виталик – он уже наетый по самое не могу.

— Ништяк. Я спать пойду, проведешь за меня проверку?

— Давай, вали. Я тоже сегодня с отбоем лягу, завтра в караул.

***

Казарма жила своей монотонной жизнью. Кто–то подшивал воротнички, кто–то писал письма, кто–то пялился в телевизор. Некоторые втихаря полировали иголкой патроны, изготавливая брелки, другие переписывали в блокнот идиотские армейские стишки типа:

Нас мяли как хлеб, нас вбивали в асфальт,

Кто учебку прошел, тот прошел Бухенвальд.

Атмосфера была напитана запахами ваксы, прелых портянок и копеешного одеколона «Доллар». Заканчивался еще один день, приближая своею смертью дембель.

Уже почти провалившись в сон Тишка стряхнул с себя дрему и позвал дежурного. Когда тот явился, настороженный и чуткий, Тихон сказал ему – запомни, дежурный, запомни и потомкам передай – полонез Огинского написал Огинский.

Когда дежурный, наконец уместив в своем мозгу сей невероятный факт, на цыпочках пятился от расположения Тихон уже спал, улыбаясь себе во сне дурацкой ухмылкой самого счастливого человека.

4.

Это был обыкновенный серый конверт. Отправителем на конверте значилось: США, Штат Чикаго, г. Галивут, Шэрон Стоун. Кроме этого, синей шариковой ручкой был нарисован корявый кругляш, обозначающий печать, в который не менее корявым почерком было втиснуто слово «почта».

Тихон, улыбаясь, разорвал конверт. В нем находился сложенный вдвое разлинованный листок с голубем в правом верхнем углу. Такие пошлые листки обычно идут в комплекте с конвертами и гордо именуются – почтовый набор.

Содержание письма полностью гармонировало с надписью на конверте. Жорик и его компания стояли и скалились на Тишку, предчувствуя потеху.

— Вслух, вслух читайте, товарищ старший сержант – гоготали они.

— Я вам почитаю – делал серьезный вид Тихон – вы у меня сейчас вслух будете устав учить. Статью про вынос боевого знамени. Чешите, давайте отсюда, не видите что ли, мне телка из Америки письмо написала. Дайте командиру забыть суровые будни службы. Тихон все больше входил в роль – ишь ты, пишет, не забывает. Ждёт меня, наверное. Все – обращаясь к духам сказал он – валите. Чапай рыдать будет.