Подсолнух

Из туннеля они попали в тихую комнату, по центру которой с перекладины свисал труп старухи в больничной робе. Манекен был выполнен из воска и настолько реалистично, что даже белая пена изо рта стекала на подбородок и грудь. Татьяна прикрыла рот. Муравьева сморщилась в гримасе отвращения. Комната освещалась тусклой лампой накаливания без плафона, висящей на стене над кроватью. Под ногами манекена валялась опрокинутая табуретка. Справа стояла пружинная койка с ватным матрасом. На стенах, сделанных из гипсокартона с имитацией под бетон, были вырезаны ножом дурацкие рисунки людей, палочки, записанные в ряды по пять штук и зачеркнутые диагональными линиями, сложные пиктограммы и просто мазня сумасшедшего.

В противоположной от дыры стене имелся единственный выход. Дверь была заперта. Первым делом Муравьева обыскала труп, но роба не имела карманов и потайных вкладок. Татьяна присмотрелась к замку. Его открывал обычный ключ. В середине дверного полотна имелось квадратное окошко, какие бывают в тюремных камерах для подачи еды. Девушка попыталась открыть его, но окошко открылось само снаружи и перед Татьяной предстало изуродованное морщинами, красными опухолями и гнойными ранами седовласая мужская голова с безумным взглядом. Татьяна взвизгнула и упала на попу. Муравьева тут же подбежала к ней.

— Пароль, деточка, — по-злодейски кокетливым голосом проговорила голова, а затем, будто погрузилась в транс, начала вещать загробным голосом. — Весь мир охватил хаос. Только пароли спасут нас. Пароль — это тайный код, доступный лишь избранным. Только избранные вознесутся на небеса и очистятся от грязи и смрада. Только знающие пароль достигнут просветления.

Девушки переглянулись и посмеялись. Актер старался играть хорошо и жутко, но выходило у него забавно. Голос был слишком молодым и живым, чтобы сойти за гноящегося старика.

— Наверняка, рисунки, — предположила Татьяна, чуть успокоившись после разрядки смехом.

Муравьева уже подошла к стене и стала водить фонариком по надписям. Голова продолжала бормотать.

— Я хочу достичь просветления. И выбраться из этой дыры. В этой дыре царят только ужас и хаос. Я не сумасшедший. Я хочу вознестись. Добудьте пароль. И вознеситесь вместе со мной.

Девушки больше не обращали на него внимания, потому что время тикало, нервы дрожали почти на пределе, жуткие рыки разносились отовсюду, заставляя периодически вздрагивать от резкости или громкости. В полностью исписанных стенах трудно было найти какую-то логику, хоть что-нибудь, что бы указывало на верный след. Муравьева сосредоточенно изучала каждую каракулю. Татьяна отошла подальше и пыталась осмотреть всю стену целиком, надеялась что-то выцепить важное.

— Нирвана не будет ждать. Просветления достигнут только некоторые… — верещала голова в окошке. — А те, кто не достигнут, будут перерождаться. Они будут гнить заживо в лабиринте страданий. Кишки их вывалятся наружу и растечется кровь по коридорам лабиринта, чтобы собраться и вновь воскреснуть в паршивом теле страдания ради…

Татьяна прослушала речь старика на автомате, но через минуту, словно до мозга только что добралась информация, остановила себя на рисунке в углу, над самой кроватью в форме круга, похожего на колесо со спицами. По краю окружности переплетался непонятный узор, в центре был изображен неразборчивый, но явно религиозный знак.

— Сансара! — воскликнула она, резко повернувшись к двери.

Муравьева обернулась туда же. Голова затихла. Дверь медленно отворилась. Девушки бросились к выходу, будто боялись, что дверь вскоре захлопнется. На выходе тонкая рука с гладкой кожей протянула Татьяне фонарик.

— Пусть освещает он путь твой греховный, дабы достигла ты просветления, — пророческим голосом проговорила голова.

Татьяна улыбнулась и, схватив фонарик, побежала вслед за Муравьевой по коридору налево.

— И помни, к просветлению не ведут простые дороги. Устами юродивых истина гласит! — крикнул вслед им старик.

Девушки уже не оборачивались. На повороте они услышали многоголосый вопль, причем голоса были мужские. Затем последовал грубый мат. Татьяна узнала любимый голос и взбудораженный тон Русика. Они с Муравьевой переглянулись, улыбнулись и побежали дальше.

Коридор привел их к двум дверям: запертой на ключ и просто прикрытой. Татьяна кинулась во вторую. Муравьева побежала за ней. Через несколько минут петляний они прибежали в тупик, из темного угла которого на них резко бросился, звеня цепями, одноглазый монстр с множеством острых лап, как у насекомых, искаженным мутациями лицом и волосатым брюхом. Из челюстей с острыми нижними клыками стекала густая кровь вперемешку с вонючей слизью. Девушки онемели от страха, прижавшись друг к дружке. Так и побежали восвояси по узким коридорам, вытирая плечами стены. Только вернувшись к развилке, отдышались.