Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 Голуби слетались с карнизов, с окрестных деревьев, прохаживались, большие и важные, среди сновавших между ними юрких, не обращавших на себя внимание воробьев.

 Денисов вспоминал:

 «Костя, я сейчас!» — крикнула культурнику, выскочила из кабинета Гилима, но побежала не к вестибюлю, назад, в библиотеку. «Чуть не забыла!» И появилась с гладко отполированной хрустальной конфетницей... — Денисов представил коридор с кактусами, пансионатский вестибюль, впереди круглое окно на дорогу с автобусом, в котором уже ждут сотрудники. — А если она увидела там того, кого мы ищем?

 Увидела и поняла, что может случиться так, что помощи ждать будет неоткуда? И придется все решать самой...»

 Он еще раньше оценил молчаливый мужественный характер библиотекарши.

 «Но почему вазу? Чем мог помочь красивый, но бесполезный в данном случае кусок хрусталя против стального сердечника, покрытого тонким слоем томпака? — он чувствовал, что разгадка где-то близко. — И почему этот человек был у автобуса? Имел отношение к пансионату?»

 Такая версия у него была, но он знал, что у него еще остается несколько дней — до разъезда нынешней смены отдыхающих. Тот, кто уехал бы до окончания срока путевки, сразу бы обратил на себя внимание.

 Женщина, кормившая голубей, бросила последнюю пригоршню крупы, вернулась во двор. У дверей магазинов, пока еще закрытых, выстроились небольшие очереди. Пока Денисов стоял, небо еще больше затянулось серым. Но снега не было.

 «Если Белогорлова взяла хрусталь, увидев этого человека у пансионата, значит... — Мысль в одно мгновение, опустив длинную цепь промежуточных суждений, оценок, выводов, сформулировала конечное — чисто практическое: — Гилим все-таки плохо организовал поиск похищенных из библиотеки книг!»

 Денисов вошел в телефонную будку, набрал номер.

 — Слушаю, — мужской голос был незнакомый.

 — Передайте, пожалуйста, трубку Ивану Ефимовичу, — Денисов решил, что говорит с кем-то из сотрудников пансионата.

 — Кому-у? — пропел незнакомый голос. — Какому Ивану Ефимовичу? Вы ка-а-кой номер набираете?..

 Денисов позвонил снова, на этот раз автомат соединил правильно: у телефона был Гилим.

 — Добрый день. Это Денисов.

 — Добрый, добрый, — Гилим словно обрадовался звонку инспектора. — Хотя какой он добрый? Небо хмурится. Какое-нибудь дело есть?

 — Я прошу вас собрать персонал и снова осмотреть все подсобные помещения. Украденные из библиотеки книги должны быть где-то у вас. Думаю, из здания их не вынесли. Я сейчас еду в один адрес, потом к вам...

 И вот он снова между двумя безликими остановками-близнецами — «Продмагом» и «Школой».

 Впереди виднелись мокрые крыши машин, чехлы. Было еще рано, много мест на стоянке оставались пустыми. Выскочившая откуда-то из-под крыльца диковатая худая овчарка без лая забегала вокруг Денисова, низко к земле пригнув морду.

 «В прошлый раз ее не было, — подумал Денисов. — Если сравнить с людьми, она похожа на странную глухонемую девушку».

 В квадратной сторожке, поднятой над асфальтом, хлопнула дверь. На пороге показался знакомый бородатый старик сторож, в полушубке, в косо сбитой, теперь уже на другой бок, ушанке.

 — Транспортная милиция, — Денисов поднялся на крыльцо. — Как служба?

 — Спасибо.

 От старика попахивало спиртным, он только пообедал — на столе еще стояла кастрюлька с остатками пельме-ней.'В углу потрескивал портативный телевизор.

 — Я снова по поводу Белогорловой, — сказал Денисов. — Припомните ее последний визит на стоянку.

 Сторож выключил телевизор, задумчиво распушил бороду:

 —Вроде все сказал.

 — Вы говорили, что Белогорлова входила в сторожку.

 — Беспременно... — старик с ходу включился в любимую игру с синонимами. — Массалина эта, — ерничество забавляло его, — которая «Жигуль» у первой жены профессора отсудила, вышла отседа, тут девка твоя вошла...

 — Я спрашиваю, — Денисов положил конец его игривому настроению, — что у нее было при себе? Вспомнили? Ваза?

 Старик смутился:

 — Разве не сказал в тот раз? Не ваза, не чугунок. Стекло...

 — Попросила оставить?

 — Ну да. Пусть, мол, полежит до завтра.

 — А вы?

 Сторож сбил шапку на лоб:

— Штука дорогая. Ты сам подумай! Народ всякий. Добро бы все мужики...

 В сторожке было натоплено, от неплотно прикрытой двери тянуло весенним талым снегом, током просыпающихся почек. В окнах на три стороны, как в трельяже, отражалась немудрая триада: стол, телевизор, лежак, застеленный прокуренным одеялом.

 Сквозь щель двери было видно идущий от продмага к школе трамвай.

 — Значит, отказались?

 — Не согласился, — поправил сторож.— А картон дал! Упаковали как могли. Она сама упаковывала...

 «На конфетнице отпечатки пальцев преступника... — Денисов встал. Засиживаться теперь было некогда. — По дороге Белогорлова дала ему подержать ладью. Адвокат подсказал...»

 Денисов и сам нередко прибегал к нехитрой этой уловке.

 «Но где он успел оставить отпечатки? У метро? В пансионатском автобусе?»

 В том, что отпечатки на хрустале не могли появиться раньше, сомнений не было: в этом случае конфетница была бы надлежащим образом упакована еще в библиотеке.

 Денисов позвонил в отдел, старик на это время деликатно вышел, позвал собаку.