Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 — В феврале. Появился и снова исчез. «На последнюю декаду марта, — сказал он, — возьми отпуск. Объясни жене, что едешь под Москву, в пансионат. Есть дело». Я понял, что он что-то готовит. Вы скажете, что я мог и должен был прийти к вам, заявить в милицию.

 — Таков закон.

 — Но, совершив первое преступление, я уже обрек себя на следующее. А заявив, я выбрал бы тюрьму. Кроме того.. Поймите, инспектор! Закон может покарать, но он не может искалечить, лишить глаз, не может настичь невинных — жену, дочь... А этот человек и его друзья... Для них нет святого!

 — Что было потом?

 — Как и в Калининграде, требовались машина и водитель.

 — Он плохо водит машину?

 — Как человек, второй раз в жизни севший за руль. Найти водителя, конечно, не было проблемой ни в Калининграде, ни здесь. Но ему требовался человек, далекий от преступлений, ни в чем абсолютно не замешанный и ни о чем не догадывающийся. В Калининграде водителю следовало просто подождать в обусловленном месте и довезти до города. В Москве, собственно, тоже.

 — Почему он привлек к совершению ограбления вас?

 — Тут все не лестно для меня. Видимо, как личность я лишен чего-то важного. Какого-то якоря, что ли? Плыву по течению. Все зависит от того, кто рядом. Что может быть хуже?

 — У него были другие сообщники?

 — Выли. Дело еще в том, что мне отводилась роль зайца, отвлекающего охотников. Она не могла быть предложена никому из его друзей. Нарушение воровской этики... Тем более что он и так провинился перед дружками. Я случайно слышал их разговор.

 — В Москве?

 — Он сидел за моей спиной в кафе с двумя мужчинами. Я мало что понял из разговора. Мне показалось, что его торопили что-то сделать, кажется, грозили. Мне пришло в голову, что по вине моего напарника утеряна или похищена крупная сумма, принадлежащая группе уголовников, и ему дан срок ее внести.

 — Больше вы их не видели?

 — Нет. Мы встречались один на один. Даже в моих снах. И сейчас я слышу во сне отдаленные голоса. Он и я. Двое людей беззвучно ссорятся, задают язвительные вопросы, обрывают друг друга. Два преступника. Классическая двоица... О, это тягостное чувство зависимости! Даже во сне я всегда помню, что мы скованы цепью навечно, и если один из нас бросится в пропасть, он потянет за собой и другого. Иногда я стал думать, что должен убить его. Простите, мне трудно говорить...

 — Мы можем продолжить в следующий раз.

 — Нет. Я заканчиваю.

 Железнодорожные платформы Речного вокзала упирались в Автозаводский мост.