Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 Когда двери электрички открылись, Денисов отметил: пятна на шпалах соответствовали месту второй двери восьмого вагона.

 — Куда едут в восьмом? — спросил Бахметьев.

 Все зависело от расположения пешеходных туннелей, ближайших жилых массивов, остановок транспорта. Вторая дверь восьмого вагона останавливалась против моста, который вел к автобусам, шедшим от Расторгуева.

 — Думаю, в Видное, — сказал Денисов.

 — Двух инспекторов в Видное, — распорядился Бахметьев.

 — Мне ехать? — спросил Денисов. Он сделал знак проводнице хвостового вагона, собиравшейся дать отправление.

 — Поедешь в Склифосовского, — сказал Бахметьев. — Постараешься увидеть пострадавшего. Тот ли человек, который был в Коломенском с тобой? Или тот, кто стрелял?

 — Пока он на операции. Я проеду до Нижних Котлов. Посмотрю. — Денисов вскочил в тамбур.

 — Сразу звони! — крикнул Бахметьев.

 Перегон Речной вокзал — Нижние Котлы был коротким. Денисов остался в тамбуре. Электричка прогрохотала по путепроводу, внизу в это время проносилась лавина машин. На крыше растянувшегося почти на целый квартал здания их встречал такой же огромный, пока еще не горевший неоном, знакомый московским водителям транспарант: «Не занимай левый ряд при свободном правом...»

 «Преступник вышел, видимо, на следующей остановке. Дальше находиться в том же составе опасно...»

 Денисов заглянул в салон. В вагоне ехало много молодых парней, многие были в спортивных куртках, шапочках. Почти все, видимо, знали друг друга, громко шумели, разговаривали. Другие стояли в тамбуре.

 «Оставив вагон в Нижних Котлах, преступник снова получал свободу действий».

 Денисов хорошо знал места, по которым они следовали: насыпь высоко поднялась над лежавшими как бы в низине складами, заборами. В минутах пяти ходьбы от платформы находились остановки; автобусы, троллейбусы, трамваи. Не говоря о такси.

 «Ждать меня он здесь, конечно, не будет...»

 Высоко на бугре показалась изогнутая как лук платформа, выгнутой стороной она была обращена к поезду.

 — Пошли! — закричали в вагоне.

 Здесь выходила примерно половина пассажиров, другая половина громкими криками приветствовала выходивших. Салон был наполнен спартаковскими болельщиками, возвращавшимися после матча.

 Автоматические двери с шипением разошлись. Денисов остановился сразу у вагона.

 Участок, непосредственно примыкавший к дверям, был самым важным: преступник мог вынести на подошвах крохотную частицу кровяного вещества и тут же на снежном покрытии ее оставить.

 Но сначала он пропустил вперед других пассажиров. Парни в двухцветных шапочках и шарфах отошли к небольшой будочке в середине платформы, продолжали что-то обсуждать. К ним присоединились болельщики, ехавшие в других вагонах.

 Денисов нагнулся к платформе, сделал несколько шагов.

 «Есть!» — крохотный розоватый мазок оказался у двери соседнего вагона. Преступник, видимо, сразу после преступления перешел в другой тамбур и в нем доехал до конца перегона.

 «А может, простоял на площадке между вагонами и только вышел через другой тамбур...» — существовала и такая вероятность.

 Вокруг он не заметил ни одного алого мазка, но это уже не было существенным: с платформы практически был лишь один спуск. Толпа болельщиков уже побрела туда, запрудив всю ширину платформы.

 Было снова влажно. Повисшая в воздухе мокрая изморось размывала очертания домов вдали, хотя было еще светло. К остановкам городского транспорта шло много людей, Денисов оказался в толпе. Изморось таяла на ресницах — в каплях влаги, как в линзах микроскопа, растягивались на свету асимметричные геометрические фигуры.

 Спустившись с платформы, толпа болельщиков свернула через пути по переезду. Денисов пошел вместе со всеми, он не пытался обнаружить следы под ногами топающих вокруг него парней, хотя и не отрывал глаз от дороги.

 Впереди показалась магистраль, параллельная железнодорожному полотну, по ней в обе стороны сновали машины, где-то недалеко заскрежетал на повороте трамвай.

 Денисов подошел к билетной кассе — маленькому домику позади высоких щитов с расписанием поездов.

 Кассирша узнала его: инспектор появлялся в Нижних Котлах, когда происходили разного рода ЧП. Они поздоровались.

 — Не в курсе? — спросил Денисов. Он намеренно не формулировал вопрос четко. — Никто не обращался? Может, насчет пореза? Или упал?

 Кассирша — крупная блондинка в накинутом поверх раздавшегося на груди свитера пальто — сразу заинтересовалась:

 — Это насчет того, что сейчас?

 — Было? — также непонятно спросил Денисов.

 — Ну, йод просил! Пассажир...

 — Сейчас?

 — Может, с полчаса... На стрелочный пост обратился. Выпивши, в крови. Мы прямо перепугались... — она подтянула воротник к липу, словно морозило. — Сейчас.

 Маленькие стеклянные дощечки, из которых было собрано «Расписание поездов», стучали на ветру. Женщина выскочила из кассы, заперла обшитую металлическим листом дверь, быстро пробежала несколько шагов в направлении переезда; накинутое на плечи пальто соскакивало, кассирша подхватывала его на поясе и за воротник.

 — Шура!.. — крикнула кассирша.