Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 Библиотекарша выглядела на фотографии угловатой. Блестящими глазами смотрела в самый центр объектива.

 «К ней здесь хорошо относятся...» — он подумал о Белогорловой как о человеке, с которым рано или поздно придется встретиться.

 «Если все сегодня пройдет удачно... — он, не останавливаясь, провел ладонью по деревянной раме доски. — А может, библиотекарша будет знать только следователя. А я получу другое нераскрытое дело. Со многими потерпевшими знакомство инспектора остается односторонним...»

 Денисов, Сабодаш и сам Сапронов составили группу захвата, два других инспектора вошли в группу блокирования.

 Место Денисова оказалось у обычного в домах отдыха громадного, напоминающего бильярдный, шахматного стола. На широкоформатных полях толпились тяжелые, отливавшие лаком фигуры.

 Денисов попытался проанализировать положение — бросил. Партия была прервана в сложной обоюдоострой позиции.

 В полуосвещенном коридоре, куда свернула Кучинская, темнели одинаково отстоящие друг от друга круглые дверные ручки.

 Ждать пришлось недолго. Показалась Кучинская.

 — Его нет, — сказала она. — Но он приходил.

 — А сосед? — спросил Сапронов.

 — Сейчас пришел. Можно войти.

 По одному все направились за ней. Случайно оказавшаяся в коридоре молодая отдыхающая, увидев мужчин, улыбнулась: ей привиделось что-то вроде грандиозного пикника, устраиваемого у соседей.

 «Человек более опытный сразу бы догадался, в чем дело...» — подумал Денисов.

 — Прошу, — сказал сосед «Смирнова» — пожилой горбоносый человек в спортивном костюме с широченными лампасами, лысый, с густыми обвислыми усами.

 Номер оказался на двоих, гостиничного типа, с туалетом и сидячей ванной; две кровати с прикроватными тумбочками, журнальный столик, несколько стульев. В ванной на стеклянной полочке стояло два стакана с зубными щетками и две мыльницы.

 — Мы сейчас немного поговорим, — сказал Сапронов, представившись, — потом, наверное, попросим вас временно перейти в другой номер...

 Заметив изменившееся выражение лица собеседника, Сапронов уточнил:

 — Постараемся, чтобы номер ни в коем случае не оказался хуже. И поможем перенести вещи. Это в ваших же интересах. А товарищи останутся пока здесь.

 — Вот его кровать, — показал старик.

 Кровать у окна была аккуратно заправлена коричневатым в полоску одеялом. В изголовье торчком стояла подушка.

 — Вот его шкаф.

 В отведенной для второго постояльца половине Денисов увидел пальто деми, серую кроличью шапку.

 — В чем же он ушел? — спросил Сапронов.

 — У него еще плащ с подстежкой. Кепка.

 — Большой меховой шапки, — поинтересовался Денисов, — волчьей или собачьей, не видели?

 — Нет.

 — Резиновых сапог?

 — Не видел.

 «У него несколько нор,— подумал Денисов, —в той одежде он в пансионате не появляется».

 — Ключей у него не видели?

 — Ключи? — Бакинец пригладил усы. — Были. Я однажды машинально не в ту половину шкафа влез. Платок искал... Три ключа. На кольце. Два коротких, один длинный.

 Сапронов заглянул в нижнее отделение шкафа, достал чемодан:

 — Ваш?

 В чемодане ничего не оказалось, кроме пачки лезвий, металлического рожка для обуви. На дне лежали еще три или четыре рубашки и старый справочник для поступающих в высшие учебные заведения.

 На тумбочке лежала книга со штампом пансионата — полученная в библиотеке.

 — Вечерами сосед ваш, наверное, больше отсутствовал? — спросил Сапронов.

 Старик кивнул:

 — Я его мало видел.

 — Приходил поздно?

 — У меня снотворное. Засну — по мне, хоть из пушек стреляй, — бакинец улыбнулся.

 — А почему вы решили, что он недавно был? спросил

Денисов.

 Старик посмотрел на него:

 — Во-первых, ключ в дверях... Во-вторых, фотокарточка. Девица одна сфотографировала его за завтраком... Аппарат такой — сразу карточку... Занесла днем, положила на тумбочку. И снимка этого нет.

 — Порвал, наверное, — сказал Сапронов. — Или увез. Не любит он карточки дарить... Кто там?

 Дверь открылась. Это был Антон.

 — Звонил Бахметьев, — Сабодаш обращался к Сапронову. — Если мы больше не нужны...

 — Справимся, — сказал Сапронов.

 На прощание Сапронов сказал так же, как Денисов несколько дней назад:

 — Вечер, по-моему, обещает быть жарким...

 — Вас ждать? — спросил шофер «газика». Это был не тот — знаток старой Москвы, возивший Денисова к Гладилиной. В отличие от других водителей он больше любил находиться на стоянке.

 — Не надо, — Денисов хлопнул дверцей.

 Под фонарями косо валил мокрый снег, в темноте его можно было легко принять за дождь.

 «Три ключа... — подумал Денисов. — Три ключа у Леута-Кропотова. Два могут быть от наружной двери и один от комнаты. Недавно я был в одной такой квартире... Это могло оказаться и случайным совпадением — у «Луча».

 Варшавское шоссе казалось темным, кое-где размытым огнями, примыкавший к нему под прямым углом Чонгарский бульвар, напротив, выглядел чистым, даже праздничным.

 Денисов перебежал перекресток, который регулировало не менее десятка светофоров. Было еще не поздно, но из-за погоды, ненастья, движение почти прекратилось. Пешеходов вообще не было видно.

 «Может, к тому же хороший фильм по телевидению...»