Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 «Преступнику с портфелем, — подумал он, — восемь-десять часов после кражи — слишком большая фора. За это время он мог уехать куда угодно...»

 Денисов прошел в центральный зал. Женщина, прибывшая из Красного Лимана, сидела на том же месте, она первой заметила сотрудника, но не подала виду.

 — Все еще не нашелся? — Денисов остановился рядом.

 — Наверное, теперь до утра...

 Ей хотелось поскорее от него отделаться.

 — Впервые здесь?

 — Да.

 — А муж?

 — Он москвич...

 — И вы не знаете адреса?!

 Она смутилась.

 — Мы женаты недавно.

 Вещей при ней не было — плоский чемоданчик с блестящим запором, варежки, ветка мимозы. Все лежало сбоку, на диване.

 — Хотя бы улицу?! — сказал Денисов.

 — Измайловское шоссе, по-моему... Это далеко?

 — Порядочно. — Она все больше интересовала его. — А номер дома?

 — Минутах в пяти от метро...

 Денисов украдкой рассматривал блондинку: пальто с воротником золотистой нутрии, такого же меха капор. Ансамбль из прочно утвердившихся прошлой зимой. Подвернутые джинсы, сапоги. Одежду следовало помнить на случай, если речь зашла бы об ориентировке.

 — Поискать через адресный стол? — предложил он.

 На ее лице напряглись мускулы.

 — Не хочу.

 — Муж догадается, что вы на вокзале?

 — Я просто уверена. — По какой-то причине разговор был ей неприятен.

 — А если объявить по радио? Как его фамилия?

 — Иванов, — ответила она не сразу. — Иванов Павел.

 Денисов кивнул.

 «Когда отказываются, — подумал он, — всегда называют Иванова либо Смирнова. В Москве их тысячи».

 — Объявлять тоже не стоит, — сказала она.

 — Почему?

 — Я бы не желала... — Она окончательно замкнулась.

 — У вас документы с собой?

 — Все у Павла.

 — Вы тоже Иванова?

 — Тулянинова... Я не меняла фамилии. Людмила. Можно Люда. — Теперь она добавляла в каждую фразу одно-два лишних слова. — Приехать с милицией! Нет уж, увольте! — Она решительно отвела эту мысль. — Предпочитаю вокзал. У себя, в Лимане, тоже работала на станции. Привыкла.

 — Транспортница?

 — Официанткой в железнодорожном ресторане...

 Кто-то показался за дверью со стороны перрона. Тулянинова насторожилась: видимость по ту сторону стекла была ограниченна.

 Вошел старшина. Он коротко взглянул на инспектора, на женщину, отошел к лестнице. Денисов понял: если ему придется отойти, Тулянинова останется под присмотром.

 — И никакого другого адреса? Или телефона?! — Денисов удивился. — Друга или родственника?!

 Тулянинова подумала.

 — Разве в Донецке?! 91-159...

 — Кто там?

 — Они вместе учились, Шульман Слава. Я звонила, чтобы пригласить на свадьбу... — Тулянинова неожиданно всхлипнула, сказала глухо: — Молодой семье, наверное, не следовало бы так начинать...

 Что-то отстраненное послышалось Денисову в этой фразе, ее как бы произнесла другая женщина.

 — Двести первый! — Просигналил крошечный манипулятор под курткой.

 — Извините.

 Денисов вышел на площадь, зябко поежился. Морозить начало с вечера, однако не сильно. Потом задула поземка. На перроне еще стояли лужи, а здесь, на площади, снег лежал бурый, влажный, как нерастворившаяся кофейная масса. Над стеклянным кубом текли бесформенные зимние облака.

 — Я слушаю, двести первый, — сказал Денисов в микрофон.

 — Казанский вокзал передал приметы преступников.—Антону будто прибавилось растерянности. Гиревик, человек физической исключительности, Сабодаш ничего не боялся, кроме ЧП. Поэтому именно в его дежурства все происходило. — На мужчине коричневый бархатный костюм, плащ. Женщину хорошо не рассмотрели: молодая, среднего роста...

 — Понял.

 — Обрати внимание! Могут появиться у нас...

 — Молодая, среднего роста... — повторил Денисов. — Мужчина в бархатном костюме... — Он подождал, раздумывая. — Тут дело такого рода... — Он рассказал о Туляниновой и ее муже.

 — Да ты!.. — Сабодаш даже задохнулся от волнения. — Надо срочно проверить... Повтори телефон в Донецке!

 — Квартира?! Алло, квартира?! — кричал в трубку Антон. — Донецк?

 Телефонистка междугородной сразу же отключилась, ничего не слышала, не пыталась помочь. Телефон казался выключенным.

 — Донецк?! Донецк?!

 Денисов слушал дежурного по аппарату внутренней связи и смотрел в центральный зал: на исходе третьего часа в непрекращавшемся движении пассажиров наметилась некая разреженность. Волнение улеглось.

 — Слушаю, — раздалось наконец ответное из Донецка. — Вам кого ?

 — Из Москвы это! — обрадовался Антон. — Шульмана! Славу! Ну и спите вы! Здравствуйте...

 — Кто говорит? — спросил мужской голос.

 — Шульмана можно?

 — Шульмана?!

 — Славу!

 — Кто это?! — спросонья мучительно допрашивал мужчина в Донецке.

 — Я хочу спросить про Павла! Про Иванова! — Сабодаш не хотел называть себя.

 На том конце провода совещались. Потом трубку взяла женщина, Денисов услышал те же подозрительные нотки.

 — Вас кто все-таки интересует?

 — Павел Иванов, — сказал Антон.

 Женщина подумала.

 — Не знаем такого.

 — А Шульмана?

 Женщина повесила трубку.