Подумаешь, попал – 2

– А, ну тогда понятно, – Толбухин стал серьезным, – Молодец, тезка! Настоящий мужик!

– Вот что Иван, – сказал я, вглядываясь в небо, где в вышине, не доступной для зениток, кружила рама, – остаешься здесь за старшего, пока меня медицина не подлечит. Немцы вновь могут сунуться. Да и сводку о наших потерях и немецких, мне доставь не задерживая. Мне еще командарму докладывать надо!

– Хорошо, товарищ генерал-майор, вы чуть-чуть подождите. Подсчеты уже ведутся, а немцы, если сунутся, вновь получат. – Мотострелки уже окопались, пушки, где надо, установили, да и у нас пять танков и четыре самоходки остались.

Я кивнул. Сводку, действительно, скоро принесли, наши потери в технике и в живой силе. Да, танков 55, две самоходки. 21 танк и одна самоходка подлежат ремонту. У немцев 15 тигров, 10 пантер, 18 Т-4 и 13 прочих машин. Короче, мах на мах, но если взять, что почти половина немецких потерь – это тяжелые танки, то победа все-таки наша.

– А это еще что такое? – особист Капралов, почувствовал для себя что-то интересное и сделал «стойку», как охотничий пес.

Я глянул в ту сторону, к нам приближалась легковая машина и, по характерному дизайну, похоже, «Опель – адмирал».

Машина остановилась, из нее вылезли три бойца в камуфляже. В одном из разведчиков я узнал Семена Рябинина. Тот вытянул вслед за собой немецкого генерала. Я не первый раз видел немецких генералов в плену, но лично с ними не беседовал. Тут же появился интерес не только как генералу, а желание узнать больше о немецких войсках, стоящих против нас.

Я стоял и ждал доклада разведчиков, моя рука опять висела на перевязи, вместо комбинезона надет китель, привезенный Федорчуком. Семен Рябинин подошел прямо ко мне, проигнорировав подполковника Капралова. Тот сделал тоже самое, все его внимание было приковано к пленному. Генерал оказался с гонором и старался не реагировать на пристально изучающего его подполковника.

Семен, между тем, делал доклад. А я внимательно слушал его.

– Товарищ генерал-майор, группа разведчиков вернулась с поиска. Нами уничтожено до десятка вражеских солдат и два офицера. Захвачен в плен немецкий генерал, а также портфель с документами, находящийся при нем. Старший группы, младший лейтенант Рябинин.

Разведчик доложил и потом окликнул одного из бойцов:

– Сержант Сидоров, портфель сюда!

Сержант метнулся к кабине опеля и достал из машины портфель. Капралов протянул руку, сержант вопросительно посмотрел на Рябинина.

– Передайте документы подполковнику, сержант, – скомандовал я.

Тот послушно отдал его подполковнику. Капралов спокойно взял его, но не стал тут же рыться в нем. Зачем? По прибытии в наш полевой штаб и

просмотрит, все равно, ни он, ни я толком немецкого языка не знали, а уж читать…

– Так, раз захватили немецкого генерала, то уж доставьте его в штаб! -

распорядился я.

– Есть, – коротко ответил Рябинин и посмотрел на Людочку, стоявшую рядом со мной.

Вот же дела у них, до сих пор шуры-муры водят, ну и ладно.

Все, едем в штаб. Я распрощался с Толбухиным, передал свой танк под команду Бровкина. И мы поехали.

Расстояние было небольшое, всего три километра. Перепоручив допрос пленного генерала Капралову с Лисицыным, я, наконец-то, попал для полного досмотра моей руки к хирургу. Тот, осмотрев её, отругал меня, не смотря на моё звание, при полном одобрении Людочки. Я не обратил на ворчание хирурга никакого внимания. Это не Ксения Михайловна, та бы, наверное, не постеснялась меня «выпороть» прилюдно, как нашкодившего мальчишку.

Наконец-то, с рукой разобрались. Отделался уколом, йодовой сеткой и

тугой повязкой. Слава богу, гипс накладывать не стали. Но какие-то процедуры назначили, посоветовав руку пока не перетруждать.

– А то следующий раз сразу отрежу к такой-то матери, – выругался хирург.

Я вышел из палатки. Людочка выскочила вслед за мной, огляделась и не увидев нигде поблизости Рябинина, вернулась назад. Я же пошел к штабной палатке, надеясь узнать результат допроса пленного генерала.

Уже совсем стемнело, а мне вдруг ужасно захотелось есть. Я ведь сегодня не то что не пообедал, но и толком не позавтракал. Никто в этом вопросе не позаботился об одном бедном, голодном генерале.

Рядом со штабной палаткой я увидел еще одну, поменьше, и узнал в ней ту, что предназначалась мне для отдыха. В ней я услышал голоса, разговаривали двое.

– Ты, главное, Андрей, запомни – начальство всегда должно быть сытым и ухоженным, – говорил Федорчук, объясняя кому-то азы прописной истины службы ординарца, – и тогда к тебе отношение с его стороны будет не как еще к одному подчиненному, а как к…

– Да знаю, я это все, Алексей, при Баланове, целых полтора года служил, – не дал закончить проповедь Федорчуку второй голос, – Ты лучше скажи, что делать, если все остынет, примуса-то у нас нет!