Подвалы твоего сердца (СИ)

Он влетел в кабинет отца так же неожиданно, как в детстве, и деловая атмосфера всколыхнулась. Крошечные пылинки взвились в воздух, а потом начали снова оседать на мебель и лакированные деревянные поверхности. Драко медленно осмотрел широкий резной стол из черного дерева, кресло с высокой спинкой, обитое кожей, большой портрет первого из Малфоев и забитые книгами и дряхлыми папками стеллажи. Все это, казалось, застыло и не менялось вот уже много лет. Драко помнил, как в детстве его манил кабинет отца. Из этой комнаты веяло серьезностью и взрослым парфюмом, иногда смешанным с терпким запахом коньяка. Мальчиком Малфой часто проводил здесь свободное время, однако он прекрасно помнил условие: в этих стенах он должен был либо учиться, либо слушать отца, который иногда говорил совершенно непонятным языком про активы, банки и недвижимость. Но Драко слушал, представляя, как он, когда вырастет, тоже будет сидеть на этом восхитительном «троне» с ужасно серьезным лицом и поучать своего сына. Да, розовые мечты юного Малфоя порой отдавали запахом денег и власти.

«Вот теперь твоя мечта исполнилась, Драко», — сказало ему подсознание каким-то горько-надменным голосом. «Ты владелец каждой вещи в этой комнате и каждой проблемы твоего рода. Как тебе, а? Чувствуешь гордость?»

Малфой зажмурился и опустил голову, медленно облокачиваясь на спинку софы. Когда ему было семь, он уснул прямо тут, утомившись от чтения, и в семейном альбоме хранилась колдография с этим моментом. Нарцисса обожала вспоминать об этом, хотя старший Малфой затрагивал этот случай крайне неохотно. Он сказал тогда, что Драко предстоит научиться преодолевать свои прихоти, если он не желает, разумеется, проспать все свое состояние. Юноша горько усмехнулся, пальцами проводя по изгибам софы. Драгоценные воспоминания. Вот чем был так важен кабинет.

Взгляд волшебника переместился к небольшому столику между двух высоких окон. Как сейчас он помнил тот вечер после очередного приема. Летом перед поступлением в Хогвартс Драко исполнилось одиннадцать. Отец впервые впустил его в кабинет, когда там собрались все приглашенные мужчины, чтобы обсудить деловые вопросы. Малфой чувствовал себя скованно и пугался каждого брошенного на него взгляда. Друзья отца смотрели на юного лорда с насмешливым снисхождением. Когда разговор зашел о детях, один из джентльменов заметил:

«Мой сын тоже поступает в Хогвартс в этом году, и знает почти все заклинания, которые предлагаются для изучения на первом году обучения. Разумеется, он ещё не пользуется палочкой, но в теории, уверяю вас, превзойдет любого из своих однокурсников. Я счастлив, что имею достойного наследника»

Комнату разразил одобряющий смех и гул, и Люциус с легкой улыбкой посмотрел на пугливо озирающегося Драко.

«Это чудесно, сэр. Но, возможно, я знаю лишь одного мальчика, который сможет составить конкуренцию не только вашему сыну, но и всему первому курсу. Мой сын перенял лучшие качества Малфоев и Блэков, его уровень знаний превосходит второй, и, пожалуй, третий курсы обучения в школе. Я считаю, что в магии чрезвычайно важна практика, поэтому Драко изредка тренируется с палочкой. Продемонстрируешь?»

Руки мальчика дрожали, когда он принимал палочку из рук отца. Взгляды представительных, и, наверное, чрезмерно важных взрослых людей были устремлены на него. Пересохшими от волнения губами Драко прошептал заклятье, которому его научил отец, и струя воды, волшебной змеей вырвавшаяся из палочки, зависла в воздухе, принимая форму герба Малфоев.

Те аплодисменты мальчик запомнил на всю жизнь. Исполненный гордостью, взгляд отца был подобен золотой медали, которую Драко охотно принял. В тот вечер перед сном Малфой услышал, как отец расхваливает его способности жене, не забывая упоминать глупое выражение лица хвастливого мистера. Драко тогда не понимал, что Люциус поступал почти так же, как и тот мужчина, но его детское сердце было абсолютно восхищено.

Малфой быстро отвернулся, понимая, что его дыхание сбивается. Медленно в защищенное от неожиданных всплесков эмоций сознание проползало понимание. Драко мотал головой и щипал кожу на запястье, но мысли безжалостно заявляли: Люциус мертв. Авроры поймали его и убили, не оставив и клочка одежды. Останки отца лежали на дне моря в вечном холоде и одиночестве. Издав отчаянный крик боли, он вскочил с места и метнулся к столу, сметая с него аккуратные стопки листов, которые отец оставил «до возвращения». Драко до сих пор помнил, каким печальным взглядом отец обвел кабинет перед последним судом. Он словно не надеялся, что вернется сюда или, может быть, знал наверняка. Легче от этого не становилось.

Опершись руками на стол, Драко зашелся в тяжелом дыхании. Каждая клеточка в его теле горела, предвещая агонию. Гнев, захвативший разум, призывал к разрушению, но оцепенение ужаса не давало сделать и шага. Тяжелые, непривычные, противные и недостойные Малфоя слезы подступили к глазам, ком в горле разросся до размера булыжника.