Подвалы твоего сердца (СИ)

— Простите меня, — словно заведенная, продолжала Минерва, потирая виски руками. — Теперь уже ничего сделать нельзя. Наверняка Пожиратели спрятались достаточно хорошо.

— И это все, что вы можете сказать? — наверное, впервые во взгляде Гермионы, обращенном к директору, сквозило презрение. — Так знайте: я отступать не намерена и выполню ваше поручение до конца… — процедила сквозь зубы она и, схватив со стола директора свою палочку, направилась прочь.

В походке гриффиндорки было столько яростной уверенности, что ни одна живая душа не смогла бы догадаться о том, что на самом деле Гермиона Грейнджер даже понятия не имела о том, что ей делать. Была лишь слепая цель — найти Драко и вытащить из неприятностей, в которые его вовлекли с её помощью. Больше Пожирателей девушка ненавидела только тех, кто пытался ею помыкать.

Воодушевившись злостью, Гермиона представляла, как найдет Драко и все объяснит, не краснея и не глупея под его взглядом. Он должен был все понять! Конечно, волшебница не отрицала того, что глубоко виновата, но Малфой ведь даже не позволил ей объясниться! Итак, она найдет его. Найдет и сделает все, чтобы снова вернуть расположение. Она уговорит его вернуться, пообещает защитить. Все так и будет. Министерство не посмеет тронуть человека, защищаемого героиней войны. Азкабан? Малфой не был преступником. Может, сбившимся с пути подростком, лишенным отца, но не тем, кого следовало сопровождать под конвоем.

Проскользнув в Башню Старост под чарами невидимости — чтобы никто не приставал с идиотскими вопросами — Гермиона заперлась изнутри и подошла к окну. На улице уже было ясное утро, и ничто, казалось, больше не напоминало о тяжелой ночи. Глаза девушки были ясны, а мысли — ровны и почти спокойны. Гермиона приказала себе собраться. Слезами и сожалениями, как она уже знала, никому и ничему помочь было невозможно, а сдаваться было бы унизительно. Вспоминая вечер в Мэноре, девушка приходила в смятение. Тогда Драко был совсем другим. Не заносчивым слизеринцем, не угрюмым сыном осужденного отца, не презираемым обществом бывшим Пожирателем. Он смотрел на неё без напускных эмоций, говорил без желания уколоть побольнее. Тогда Гермиона не думала об этом, но сейчас осознавала особенно четко: в тот вечер Драко Малфой был открыт ей, как никогда раньше. Он чувствовал себя в безопасности и позволил защитной маске исчезнуть. Но та Гермиона — смущенная и потерянная — ничего не поняла.

Волшебница медленно выдохнула, проводя рукой по волосам. Следовало прекращать пускаться в сожаления и воспоминания, если она хотела все исправить.

Первым делом она пристально посмотрела на кольцо, с некоторым стыдом ожидая от него какой-нибудь подсказки. Но коварное украшение, как и всегда в нужных ситуациях, предательски молчало. Гермиона погладила камень подушечкой пальца и улыбнулась. Несмотря на то, что Малфой исчез, у неё все равно оставалась его часть. Невидимая нить тянулась сквозь стены и холодные ветра, и где-то далеко от Хогвартса Драко знал об этом, смотря на собственное кольцо с недовольством и презрением. Такие мысли грели сердце, и Гермиона, почувствовав, как её настроение немного улучшается, подошла к креслу и опустилась в него, задумчиво прикусив губу.

Где Пожиратели могли устроить свой темный штаб? В Малфой-мэноре? Маловероятно. Было бы слишком очевидно следовать этой традиции, и Гермиона была уверена, что сейчас поместье кишит аврорами и работниками Визенгамота. Бедная миссис Малфой! С досадой опустив глаза, девушка попыталась отвлечься от ненужных сейчас эмоций. Если это был не Мэнор… То что тогда? Очередной особняк одного из Пожирателей? Нет, их стали бы проверять прежде всего…

Неудачные догадки утомляли уставший от недосыпа ум, и Гермиона усиленно заморгала, чтобы прогнать тяжесть, сдавливающую её виски. Это почти не помогло, но девушка продолжила размышлять. Она перебирала и перебирала различные варианты, изредка хмурясь из-за их наивности, но постепенно образы в голове начали размываться, а мысли, одна заплетаясь за другую, уплывали в другое русло. Закрывая глаза, волшебница успела подумать о том, что ей следовало бы сходить к мадам Помфри, ведь побочный эффект от сыворотки правды, очевидно, вступил в свои права. Кольцо засияло волшебством.

Перед ней было море — такое, каким она его всегда представляла. Ярко-голубое, с пенистыми широкими волнами и искрящимися от солнца бликами. Песочное побережье пестрило редкой зеленью и алым отблеском мелких цветов. Протянув руку, Гермиона наткнулась на стекло. Она находилась в комнате, и в тот момент, когда девушка поняла, что изолирована от моря, её лопатки лизнул могильный холод. Поведя плечами и стряхнув с лица непослушную прядь, Гермиона с еще большим усердием всмотрелась в пейзаж, но забыть про холод за спиной не смогла. Он давил и прилипал к коже, однако повернуться к нему лицом было выше её сил. Позади слышалось чье-то шумное сбивчивое дыхание.